Имперский раб

Еще с Индии он заметил, что «спортил» себе ноги. То ли от пота, то ли зараза какая, только подошвы его ног набухли, побелели и сильно зудели. Ефрем приказал вскипятить себе пресной воды и прямо на палубе стал отпаривать и срезать куски кожи со своих подошв. Нечаянные порезы смачивал ромом, который ему любезно одолжил капитан. Команда с любопытством наблюдала, как непростой пассажир сам себя оперирует. Ефрем заметил проблески сочувствия на лицах матросов. Закончив дело, Ефрем оценивающе рассматривал свои ступни. Подошвы стали сине-красными, все в кровоподтеках. Казалось, тоненький слой молодой кожи едва сдерживает напор крови изнутри. Ефрем испытывал мучительную боль, когда дотрагивался до ног. Он велел дать ему какого-нибудь жира. Корчась, смазал подошвы. Велел отнести себя в каюту. Неделю не появлялся он на палубе. Наконец попробовал вставать, потом понемногу начал ходить, смазывая подошвы жиром и обвязывая их мягким полотном. Только после появления мистера Бирка на палубе вновь капитан подошел к нему и обратился:

– Сэр, пора определить, в какой порт мы идем.

– Где мы, уточните, – попросил Ефрем.

– Миновали траверз Бреста во Франции, подходим к сорок девятой параллели. Нужно решать: делаем поворот на восток, к Ла-Маншу и далее в Лондон или идем на север, в Ирландию. Но в какой из тамошних портов?

Ефрем давно уже решил про себя, что надо идти в Ирландию.

«Во-первых, – в Лондоне придется еще отвязываться от этого капитана. Он наверняка побежит к своим хозяевам. Сразу отослать его в обратный путь там не получится. В Ирландии это сделать проще – для всех не странно. Да и от слежки и возможного нападения О’Хила нужно избавиться. Ирландец побоится идти за мной в глубь своей родины. Я же кружным путем доберусь до русского посла в Англии. Никто и знать-то не будет, когда я возле посольства окажусь… Только вот документ себе надо выправить…»

– Идем в Ирландию, в порт Корк, – приказал Ефрем. Посмотрел многозначительно на капитана и добавил: – Проложите курс вместе с помощником. Мне же надо торопиться.

О’Хил взялся за работу рьяно и сделал ее быстро. Он радовался, что мистер Бирк своей операцией немного убавил себе ловкости.

«Будет легче справиться, – думал Джим. – Только бы не пронюхали на берегу раньше времени, что я вернулся!..»

Одно не давало покоя ему: как сбежать с корабля, чтобы не сразу хватились на судне.

Ефрем, прихрамывая, прохаживался по каюте. Тренировал ноги. Устав ходить, он вызвал капитана. Когда тот пришел, сказал:

– Мы скоро расстанемся, мистер Лерн. Так предусмотрено моим делом. Я доволен вами и хочу отблагодарить вас.

Ефрем выдержал паузу. Капитан взволнованно смотрел на своего негаданного благодетеля.

– Есть у вас какая-нибудь бумага, пригодная для составления официального документа? – спросил Ефрем.

– Есть чистые листы с печатью калькуттских властей и подписью Чамбера, – робко предложил капитан.

– Вот как, украли, что ли? – улыбаясь, спросил Ефрем.

Лерн покраснел так, что, казалось, лопнет от прилива крови, и воскликнул:

– Что вы, что вы, мистер Бирк, Меня снабдил ими сам мистер Чамбер.

«Врет, украл!» – подумал Ефрем и велел:

– Ладно, несите, и чернила с пером прихватите.

Капитан принес. Бирк, принимая, спросил:

– Отчего нынче так сильно качает, против обычного?

– Надвигается ураган. Качка будет ужасной. Не советую выходить на палубу, сэр, чтобы не смыло за борт, – пояснил капитан.

Ефрем довольно быстро сочинил два документа. Один для капитана Лерна, другой для себя.

Капитану Ефрем щедрой рукой отвалил немыслимых льгот. Теперь Лерн мог с документом от Ефрема, а формально от Чамбера, целый год использовать шхуну «Параллель» по своему усмотрению. Вся коммерческая прибыль, если таковая образуется, должна принадлежать в пропорциях: пятая часть команде, четыре пятых – исключительно капитану.

Было совершенно ясно, что после такой свободы действий ни в Лондоне, ни Чамбер не увидят своих агентов и шпионов еще года полтора.

Себе Ефрем выписал скромную, лаконичную, но весомую подорожную. В ней значилось, что владелец ее – Российской империи граф Ефрем Чернышов, российской императрицы подданный и слуга, следует из Калькутты в Санкт-Петербург. Находится под личным покровительством русской самодержицы и Британской короны. И прочие страсти. А в конце обещания всяческих благ от двух империй за помощь означенному графу.

Ефрем, конечно, понимал, что эту «липу» лучше никому не показывать. Но для заморочек она всегда могла пригодиться. Он успел как следует уложить бумаги в сундук. Туда же он положил заветную свою тетрадь. Едва он запер сундук, как грянул настоящий шторм. Шхуну бросало так, что Ефрем буквально летал по каюте. Увидел, что его сундук превратился в опасный снаряд, и бросился его ловить. Рывком он сбросил на него перину со своей постели. Большая перина полностью накрыла сундук и смягчила его удары о переборки и предметы. Ефрем схватил подвернувшийся под руку офицерский шарф, упал грудью на перину с сундуком, и быстро обмотал свое сооружение шарфом.