Impossible (СИ)

Кажется, его снова несло, словно рядом со Споком он уже не мог контролировать речь и просто озвучивал все, что приходило в голову. Чем ближе, тем тише, но сокровеннее.

Вулканец наконец поднял на него глаза, темные, как ночное небо, и свет от ночника пускал по ним звездные блики, окончательно сносящие Кирку крышу. Опять.

Вот руки тянутся, как к видению, но находят, наконец находят не сон, а живую плоть. Джим слышал, как часто Спок задышал. Просто обняв его, он так ясно чувствовал ответ, как будто был сверхчувствительным передатчиком.

Он три месяца мучился из-за какой-то ерунды в голове Спока, он устал и больше не хотел проигрывать себе самому…

Когда руки Спока сомкнулись вокруг него надежнейшей из всех цепей, Джим понял, что победил - хотя бы на эту ночь.

А когда вокруг его члена сомкнулись тонкие нервные пальцы, Джим понял, что звезды впервые его услышали.

Последний этой ночью метеор стремительно сгорел в атмосфере, и его блик слизал один из первых лучей солнца.

У Джима в груди зажглась крохотная собственная звездочка - острое ухо Спока покоилось на его плече.

========== Когда пришла осень ==========

You were strong and I was not

My illusion my mistake

I was careless I forgot

I did

James Arthur «Impossible»

У осени холодные руки и сердце не теплее. Осень приходит по дороге из опавших листьев и, шурша подолом вдовьего платья, качает головой, делает всех грустными и нервными.

Однако Джиму с осенью повезло больше - она была его доктором, его психиатром, залечивающим августовскую тоску и ее последствия. Словно отвечая золоту листвы, золото волос Кирка сияло ярче, и осень гладила его по голове, успокаивая еще недавно мятущуюся душу. Джим не знал осени фигуральной - той, что селится в груди, - а знал только осень фактическую.

Но в этом году все осенние черти вцепились в его душу когтями-скальпелями и замерли так на долгие недели.

Леонард вошел в комнату, устало плюхнулся на кровать и лишь потом огляделся, присвистнув.

- Это ж какой черт в тебя вселился, малец?

Обычный залихватский бардак комнаты куда-то подевался. Лен точно помнил, что этих стульев тут не было - или подождите-ка, так эти кучи шмотья и были стульями? А вон те статуэтки откуда взялись? Ах ты ж черт, а он думал, это подставки, и вешал на них всякую дрянь… На золотых фигурках сверкали надписи «Джеймсу Тиберию Кирку за то-то». И учебники рядками на полках, дела-то совсем плохи… И как теперь носки искать? Строго говоря, общая куча в углу не очень вдохновляла, но какая разница, если они одинаковые и чистые? Даже календарь прошлогодний выкинул, паршивец.

Кирк поднял на него ясные голубые глаза, такие серьезные, каких Маккой давно не видел.

- Заняться было нечем, - буркнул он неохотно.

- Вчерашний день искал? - проворчал тот себе под нос.

«Вчерашнего себя», - мысленно поправил Джим, но вслух ничего не сказал, слепо уставившись в учебник.

- Что стряслось-то? - вздохнул Маккой.

- Ничего, Лен, - бездумно ответил Кирк, и Леонард чуть не подавился очередным ругательством.

- Да никак ты болен, Джимми-бой? Где твое дурацкое «Боунс»?

- Все тут же, Боунс, если хочешь, - все так же отсутствующе отозвался Кирк.

Маккой вздохнул. Вот всегда так. Чертов мальчишка настолько упрям и непредсказуем, что о причинах его поступков можно только догадываться - сам никогда не скажет.

Леонард, кажется, был одним из немногих, кто философски относился к образу жизни Кирка: все выкрутасы, загулы и изобретательность он воспринимал скорее как здоровую норму молодого парня; с Кирком было хлопотно, но весело жить рядом. Не то чтобы Маккой смеялся или участвовал, но внутри он был доволен - с этим пацаном никогда не соскучишься. К слову сказать, веселья иногда перепадало и в прямом смысле - захаживающие к Джиму красотки в последнее время нуждались в утешении или просто в бокале виски, раз уж сам Кирк постоянно отсутствовал.

Видимо, причина как раз в этих отсутствиях.

- Кто-то втюрился по самые уши, - в пространство сообщил Маккой и увидел, как Джим вздрогнул.

Но не столько из-за попадания в яблочко, как думал Леонард, сколько из-за напоминания об ушах. Джим мог бы поклясться, что видел, как Спок повел ухом как-то раз - хотя тот и отрицал.

Кирк зло уткнулся в учебник, по-прежнему ничего не видя. Как и следовало ожидать, та ночь ничего не решила между ними. Если быть точнее, только усложнила.

Спок поднял его ровно в семь одним неодобрительным взглядом, который безжалостным скальпелем вспарывал любой сон, даже такой крепкий и счастливый, как у него в ту ночь. Проклятый вулканец стоял возле кровати одетый с иголочки с таким видом, будто нашел здесь Кирка минуту назад и собирался как следует его отчитать за проникновение в офицерские квартиры.

- Доброе утро, - опередил его с неуверенной улыбкой Джим, зевнув и приподнявшись на кровати.

Одеяло сползло, обнажив некоторые части тела, грешащие утренним стояком, и Спок замер зеленым истуканом, уставившись на него.

- Извини, но столько внимания на мой член ни разу не обрушивали, неловко как-то, - хмыкнул Кирк, поднимаясь и вопреки своим словам, не делая и попытки одеться.