Impossible (СИ)

Холодный ночной воздух забрался под форменку, но пробежаться, стряхнув его объятья, Джим не мог. Он чувствовал себя пустым и выпотрошенным, но совсем не из-за секса, больше походившего на изнасилование - в конце концов, чего-то такого он ожидал.

Он хотел сказать не это, заставить понять что-то совсем иное… Только что это было такое, он не знал и сам.

Чего было ожидать от вулканца? Что грязную животину, которую он так долго, не решаясь, держал на вытянутой руке, он все-таки пригреет?

Скорее, выкинет, как сейчас. Не словами, нет, а этим жутким холодным молчанием.

Ощущать себя грязным уличным щенком, на которого посмотрели, погладили и оставили мерзнуть, было тоскливо.

========== Когда не осталось ничего ==========

Out of my life

Out of my mind

Out of the tears we can’t deny

We need to swallow all our pride

and leave this mess behind

Out of my head

Out of my bed

Sunrise Avenue ‘Fairytales gone bad’

Весна последнего курса встретила Джима пустыми улицами и ветром, пронизывающим до костей через форменку. Март суровыми движениями встряхивал его, вырывал из ставшего уютным зимнего забытья и заставлял вспоминать, шевелиться, болеть. Скоро начинались экзамены.

Все изменилось и как-то… не к лучшему.

Он должен был радоваться, ведь это последний курс Академии. Потом Пайк обещал ему место на Энтерпрайз, новенькой красавице, стоявшей в доках, и это должно было быть как первый раз с девушкой, волнительно и ответственно, но Джим не мог заставить себя радоваться. Это было вдвойне подло: словно он столько лет хотел жениться на девушке своей мечты, но вдруг влюбился в кого-то еще. Спасало лишь то, что Энтерпрайз все-таки не девушка; к тому же, вдруг именно ей и суждено его спасти и увезти с треклятой Земли, где нет совершенно ничего хорошего?

Кристофер с тревогой разглядывал его, сочувственно хлопал по плечу и тащил поучаствовать в гонках на флаерах. Боунс угрюмо пищал своим трикодером, что-то вкалывал и притаскивал новую порцию виски, бренди или контрабандного инопланетного алкоголя. Где брал, не говорил. Свист ветра и алкогольный жар не помогали, словно всю солнечную радость из него кто-то выпил через коктейльную трубочку. И Крис, и Лен очень похоже качали головой и бормотали что-то вроде: “Все пройдет”. Жалко звучало.

Джим больше не вернулся на курсы ромуланского, чем невероятно расстроил как девушек, так и парней, никогда не скучавших в его обществе. На вопросы он отвечал неохотно, куда охотнее составлял им компанию в питейных заведениях города. Даже солнечной Гейле так и не удалось затащить его в постель на сеанс целительного орионского секса.

Однажды он встретил Ухуру, где-то в начале февраля. Она смерила его привычным хмурым взглядом, остановилась на глазах и несколько секунд молчала.

- Хреново выглядишь, - зачем-то сказала она и снова попыталась уколоть: - Здесь теперь слишком скучно для тебя?

Кирк вместо ответа криво улыбнулся, покачал головой и, хмыкнув, бросил:

- Придется мне тебя процитировать. Ты не понимаешь, Нийота.

Ухура вздрогнула от обращения по имени. Неудивительно, что он знал ее имя, но обращение прозвучало как-то… уязвимо что ли. Словно Кирк только что подставил ей для удара грудь. Ответа она не нашла, а Кирк, отвесив шутовской поклон, ушел по своим делам. Странный он.

Джим проводил ее взглядом до корпуса ксенолингвистов, долго смотрел, как она беседует у входа с очень знакомой прямой фигурой, явно завтракающей штырями, и как они вместе заходят внутрь. Что-то внутри безжалостно честно сказало:

Она его идеал - умна, красива и не позволит себе ничего лишнего; если потребуется, оставит все в рамках научных работ. Он и раньше ей нравился, просто Джим пришел и все разрушил, как обычно… Это и правда была ее жизнь и ее место.

Джиму казалось, не осталось ничего, что бы его радовало. Только космос, гребаный космос по-прежнему звал его, не обещая тепла и понимания, но и не заставляя чувствовать себя грязным уличным щенком.

Спока он почти не видел, но Спок был везде. В голове звучали его фразы, в постели мерещился его запах, в учебниках мелькали процитированные им фрагменты. Джим ненавидел его и не мог перестать думать об этом. Сволочь, какая же холодная бессердечная сволочь. Лицемер.

К вящему удивлению Пайка и Боунса, привычного Джима им вдруг вернули экзамены. Точнее, один экзамен.

В конце марта, после прекратившихся ветров, кадеты выпускного курса начали по очереди проходить тест Кобаяши Мару.

Вполне ожидаемо для всех посвященных блестящий Джеймс Кирк тест завалил. Повел себя не хуже прочих - попытался спасти гибнущий корабль. Что было неожиданностью, так это блеск в его глазах после проигрыша. Обычно кадетам требовалось время прийти в себя и осознать свой урок, но Джим словно бы загорелся. Второй неожиданностью (для всех, кроме, пожалуй, Криса и Леонарда) стал запрос на повторное прохождение теста.

Запрос удовлетворили. С вполне ожидаемым результатом.

Он должен был выглядеть побитой собакой, выходя из помещения симулятора, но не выглядел. Кирк оглядел присутствующих прищуренным задумчивым взглядом, хитро улыбнулся и ушел.