Imprimatur

Тут уж не на шутку разволновался и я, тем более что заметил, как изменился Кристофано: под глазами у него залегли страшные круги, взгляд был пустым и бессмысленно блуждающим, казалось, он в одночасье разучился говорить, во всяком случае, правильно выражать свои мысли.

Англичанин не только не пошел на поправку, но даже и в сознание не пришел. Я огляделся: в кухне все было вверх дном. Куда ни кинь взгляд, все вплоть до пола было заставлено горшками, пузырьками, горелками, перегонными кубами и чашами всех сортов и размеров, не оставалось ни одного свободного местечка. Что-то булькало в двух объемистых котлах и еще нескольких кастрюлях на печи. С непередаваемым ужасом заметил я лучшее из наших запасов – топленое свиное сало, мясо, Рыба, сухофрукты, – перемешанное с алхимическими эссенциями, издающими жутчайшую вонь. Стол, посудные полки, открытые настежь буфет и шкафы были уставлены множеством плошек с налитым в них маслом и горок порошка различных цветов. Рядом с каждой плошкой и каждой горкой лежала записка: шафран, калган, каламель, ялаппа, белый перец, черный перец, можжевеловые ягоды, цедра, апельсиновые корки, шалфей, базилик, майоран, лавровые ягоды, полей, горечавка, горная мята, листья бузины, красной и белой розы, лаванда, кубеба, розмарин, мята, корица, полушник, чабер, печеночный сабур, семена полыни, алоэ, кардамон, александрийский лист, камедистая смола, гумми, ладан, гвоздика, живокость, мускатный орех, имбирь, ясенец белый, озокерит, лавровый кротон, скипидар, пепел, глауберова соль.

Я обернулся к Кристофано, чтобы потребовать объяснений, но вовремя удержался: осунувшийся, с потерянным видом бродил он по кухне, занимаясь одновременно множеством дел и ни одного не доводя до конца.

– Требуется твоя помощь. Нужно идти напролом. Проклятые ганглионы так и не лопнули! Даже не созрели, черт бы их побрал. В таком случае – чик! Будем резать.

– О нет! – испугался я, зная, что надрезать несозревшие бубоны чревато смертью.

– Пропал человек, все одно подохнет, – с необычайной жестокостью отвечал он мне. – Мой план таков: первое – его должно вытошнить. Но обойдемся без мускусовых лепешек. Поищем что-нибудь посильнее. К примеру, мое aromaticum, которое годится как для внешнего, так и для внутреннего применения. Две драхмы натощак и хоп! Тело облегчится, голова прояснится. Закашляется – ничего! Это признак, что болезнь отступает. Recipe! – как возопит вдруг Кристофано, так что я от неожиданности вздрогнул. – Сахарный песок, толченый жемчуг, мускус, ранний шафран, сабур, корица и философский камень. Misce и приготовь таблетки – неподражаемое, чудесное средство от чумы. Ослабляет вред, который наносят организму порченые телесные жидкости – кровь, желчь, лимфа, порождающие ганглионы. Улучшает работу желудка. Благотворно воздействует на настроение.

Бедфорду было уже не до настроения, что правда, то правда. Однако выбор был невелик. Надежда на спасение была в руках одного Кристофано, ну и еще Господа Бога.

В приступе какой-то лечебной лихорадки Кристофано отдавал мне одно приказание за другим, не оставляя времени на исполнение, и словно заведенный произносил вслух рецепты вычитанные, должно думать, в книгах по практической медицине.

– Второй пункт моего плана состоит в следующем: elixir vitae – для восстановления сил. С успехом применялся во время римской чумы пятьдесят шестого года. Большое достоинство в том, что исцеляет многие серьезные и сложные заболевания. Очень глубоко проникает. Обладает способностью высушивать. Воздействует на все, что подвержено заболеванию. Предохраняет от порчи, лечит от катарра, худосочия, кашля, грудной жабы, а также все типы застарелых гнойных язв, озноба, etcetera. – Вперив взгляд в пустоту, Кристофано вдруг покачнулся, я бросился к нему, но он уже продолжал: – Третий пункт моего плана: пилюли от чумы мэтра Алессандро Коспио да Больсена. Имола, 1527 год: успешное применение. Армянский болюс. Печатная глина. Камфара. Завязный корень. Печеночный сабур. По четыре драхмы каждого из ингредиентов. Перемешать с капустным соком. Добавить щепоть шафрана. И четвертый пункт моего плана: оральное снадобье мэтра Роберто Коккалино да Формиджине, светила из Ломбардского королевства. Успех 1500 года. Recipe! – заорал он вдруг так, словно его резали.

Я бросился готовить отвар из чемерицы, александрийского листа, горькой тыквы и ревеня.

– Введем ему оральное мэтра Коккалино через зад! Глядишь, оно и встретится на полпути с пилюлями мэтра Коспио, и конец чуме! Знай наших! Мы тоже не лыком шиты!

Мы поднялись к Бедфорду, который был теперь скорее мертв, чем жив. Замирая от ужаса, я стал помогать Кристофано выполнять пункты, предусмотренные его планом.

По окончании всех этих немилосердных методов лечения комната Бедфорда стала напоминать скотобойню: рвота, кровь и поносистые отправления – все это вперемешку текло, испарялось, дымилось. Надрезав ганглионы, мы смазали раны уксусно-кислым сиропом и маслом filosoforum, которое должно было унять боль.