Импринт

Ненасытная ярость и обжигающая боль все глубже тянут меня в бездну. Наверное, мне следует оттолкнуть его, закричать, позвать на помощь, но вместо этого я замираю. Чертова связь, которая не исчезла между нами, глухо отдается эхом в груди и пульсирует между ног.

Кастил, наконец, отстраняется, оставляя после себя покалывающее и горящее мучение. Удивительно, как он только не прокусил кожу до крови. Его темные глаза погружаются в мои. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу абсолютную тьму в его взгляде, смешанную с гневным возбуждением.

Я совершенно обескуражена этим моментом. Это некрасиво и неправильно. Но никто из нас никогда не говорил, что мы нормальные.

Взяв мое лицо в свои большие ладони, он сталкивает нас лбами:

– Я очень хочу сделать тебе больно, котенок. Так больно, что ты будешь умолять меня остановиться, пока я буду таранить твою тугую киску своим членом. Скажи, где он трогал тебя?

– Зачем ты это делаешь? – слабо спрашиваю я. – Я ненавижу тебя, ты помнишь об этом?

– Я помню. И разве не ясно? Я наказываю тебя, Катерина. Ты не хочешь узнать, что произошло с тем ублюдком в клубе?

Меня охватывает чувства страха. Неважно сколько раз я заглядывала в эти бесстрастные пустые глаза – сейчас они вселяют настоящий ужас.

– Ты отвез меня домой, вымыл каждый дюйм моего тела и уложил спать, – шепчу я.

Я помню его руки. Они были везде. И его губы были везде. Кастила никогда не смущало мое сонное состояние. На самом деле, если бы он захотел, он бы разбудил меня своим членом.

Он крепче прижимает меня к себе, проходясь носом по щеке и зарываясь в волосы:

– Ты дрожишь, котенок. Сегодня я снова увижу, какая ты красивая, когда кончаешь. Но ты также будешь плакать, Катерина. Много.

– Что ты сделал?

Я не отваживаюсь произносить имя Генри вслух. Только не сейчас.

– Я вернулся в Лондон.

Поцелуй в висок и мой шумный вдох.

– Нашел этого ублюдка и сломал ему левую руку. Он левша и, вероятно, больше никогда не сможет рисовать свои примитивные картины, – поцелуй в лоб. – Я также преподал ему небольшой урок, разукрасив его лицо. Он так мерзко скулил, когда я наслаждался неправильным красным оттенком. Но это далеко не все, малышка.

Его язык проводит по челюсти, облизывая мою кожу.

– Я взломал его телефон. И знаешь, что я увидел? Фото твоих прекрасных волос, металлических глаз и сисек, закрытых тонкой тканью платья, – поцелуй в щеку. – А еще я прочитал сообщения, отправленные им своим ублюдкам-друзьям. Он подмешал запрещенные вещества в твою «маргариту», после чего собирался трахнуть тебя в туалете.

Укус в шею и мой вскрик.

– Ты считаешь меня монстром, Катерина?

Его пальцы грубо обхватывают мою челюсть и заставляют поднять голову. Меня трясет.

– Отвечай.

– Что ты сделал с ним, Кастил?

Легкая ухмылка приподнимает его губы. Неважно, насколько он был ласков со мной, Кастил Сноу всегда был и является гребаным охотником, для которого ничего не стоит сломать жизнь человеку.

– Я не убил его, если ты об этом.

Я облегченно вздыхаю.

– Это слишком ничтожная мера наказания, – карие глаза прожигают во мне дыру, пока его рука больно щиплет правый сосок сквозь корсетный лифчик. Я всхлипываю от боли и от острого ощущения возбуждения, которое покрывает мое белье влагой. – Но он хотел трахнуть тебя пьяную и накачанную психотропными препаратами, Катерина. Я заставлю его жалеть об этом до конца его жалкой жизни.

Его пальцы запутываются в моих волосах, тянут, скручивают, удерживая меня на месте.

– А теперь скажи мне, котенок, где конкретно он тебя трогал?

Я прикрываю глаза, не в силах выносить его мертвого взгляда.

– Мы пожали друг другу руки при встрече, – тихо выдавливаю я, боясь того, что будет дальше. По щекам продолжают катиться слезы, пока язык и губы Кастила наслаждаются моей кожей. – И он придержал меня за спину.

– Это все?

– Да.

Он отпускает мою шею и измученные соски. С моих губ срывается тихий стон – мне не хватает его пальцев, – но тот заканчивается вскриком, когда он одним движением сбрасывает все со стола, с грохотом разбивая посуду. Затем меня приподнимают обеими руками и моя задница касается прохладной поверхности кухонного острова.

– Я позавтракаю тобой. Затем выпорю. И напоследок трахну. Именно в такой последовательности, Кэт, – Кастил нежно гладит меня по щеке, и я дрожу, когда вижу в чужих глазах одержимость, смешанную с обожанием. Словно я – лучший подарок на день рождения в обертке его любимого багрового цвета. – Теперь ты можешь плакать. Ты ведь будешь много плакать?

Я отрицательно мотаю головой, несмотря на текущие по лицу слезы. Кастил берет чистый кухонный нож, режет ткань белья, а затем переходит к шнуровке корсета. Через мгновение я оказываюсь перед ним совершенно голая, плачущая и напуганная.

Он отходит назад, внимательно осматривая мое дрожащее тело.

– Вот что такое шедевр, – говорит мой монстр с фальшивой нежностью. – Но не хватает нескольких деталей. Ляг на спину и широко раздвинь ноги, Катерина.