Импровиз. Надежда менестреля

— А если я откажусь? — не сдержался Ланс, понимая, что совершает глупость. В Тер-Веризе это называли — дёргать леопарда за усы. Но он ничего не мог с собой сделать. Не зря же девизом Дома Багряной Розы было одно лишь слово: «Никогда». Вот последний пран в роду никогда и не шёл по течению. Даже если это грозило смертью.

— Откажетесь? Вы обещали помогать мне. Не помните? Хотите, чтобы все двенадцать держав узнали, что для прана Ланса альт Грегора из Дома Багряной Розы честное слово — пустой звук? По лицу вижу, что не хотите. Итак, вы поможете мне?

— Да, — скрипнул зубами менестрель. Пенять не на кого. Сам согласился, поддавшись слабости.

— Потом я отпущу вас. Не спешите улыбаться. При одном условии.

— Позволено ли мне спросить, при каком?

— Позволено. Иначе как вы его выполните? Вы вернётесь в Аркайл. Мне плевать, что вам для этого придётся с собой сделать, чтобы вас не узнали — обрезать волосы, сбрить бороду, отпустить бороду до пояса, прикрыть глаз повязкой, отрезать второе ухо или надеть кранальскую юбку…

— Вы издеваетесь?

— Да. Имею право. Вы испортили мне столько крови, что я имею право отплатить вам той же монетой. Итак, вы вернётесь в Аркайл. Мне достоверно известно, что в подземелье вы сидели вместе с неким алхимиком по имени Прозеро.

— Прозеро? Безумный алхимик? Помню. Смешной горбун с соломой в волосах.

— Разыщете его и привезёте в Браккару.

— Каким образом? А если он не захочет?

— Вы его уговорите. Как? Это не моё дело. Как только Прозеро ступит на причал Бракки, я освобожу вас от всех обещаний и обязательств.

— А если я откажусь тащить сюда Прозеро? Он безобидный малый, хотя и слегка безумен от любви к науке?

— Тогда я обеспечу вам постоянное местожительство на каком-нибудь маленьком островке, на сотню лиг севернее. Время от времени вам будут доставлять сухари. Остальную пищу будете добывать рыбалкой. Музыкальных инструментов там не будет. Книг не будет. Портретов прекрасной праны Реналлы тоже. Зато половину года там будет ночь, а вторую половину — день. Знаете, на северных островах зимой видны очень красивые сполохи на небе. Моряки называют их — игры ледяных драконов. Хотя наука объясняет их происхождение несколько иначе. Итак, определяйтесь.

— Вы ставите трудновыполнимую задачу, пран Нор-Лисс. Я бы даже сказал, невыполнимую для одиночки. Прозеро может быть в подвалах или на каторге.

— У вас будут помощники.

— Кто?

— Прана Дар-Вилла тер Нериза.

— Женщина? Которую, вдобавок, знает в лицо едва ли не каждая собака в Аркайле?

— Зато вы плохо знаете прану Дар-Виллу. Если она захочет, чтобы её не узнали, её не узнают. И вы в том числе.

— Да? — Ланс покачал головой. Он чувствовал, что сделка с браккарцем ничем хорошим не кончится. Да просто не может, коль уж речь идёт о браккарцах. Но умирать от истощения — уж он-то знал себе цену, как рыбаку, — на каменистом клочке суши тоже не хотелось. — Но вы сказали «помощники».

— Будут и ещё помощники. Но вам не обязательно знать их в лицо. Меньше знаешь, крепче спишь. Но, будьте уверены, глаз с вас не спустят. Мне надоели ваши кунштюки. Но, поскольку я не имею возможности полагаться на помощь человека уравновешенного и обязательного, придётся создать вам такие условия, когда вихляния станут невозможны. Вы уяснили?

— Более чем, — процедил сквозь зубы менестрель.

— Значит, отправляйтесь к себе и готовьтесь к кропотливой работе. А после — к морскому путешествию.

Нор-Лисс откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, показывая, что разговор окончен.

Ланс развернулся и, кипя от ярости, вышел из кабинета.

После тяжёлого разговора он не придумал ничего лучше, как сорвать злость на Снарре. Накричал на мальчишку и отослал прочь, приказав прибраться в комнате, пока он не дойдёт до неё. Едва торопливые шаги юнги стихли в глубинах дворцовых анфилад, менестрель почувствовал раскаянье, но не просить же прощения у слуги? Всё, что он мог сделать, это дать побольше времени на уборку, чтобы не пришлось опять ругаться. Поэтому Ланс двигался медленно и задумчиво, прихрамывая на ушибленную в проливе Бригасир ногу — щиколотка разболелась, будто её грызли три тысячи болотных демонов.

Он шагал, погрузившись в свои мысли, и совершенно неожиданно для себя оказался у садка с миногами. Присел на бортик. Белёсые змееобразные рыбины метались под водой, по две или по три поднимались к самой поверхности, на краткий миг показывая спинные плавники. О чем это могло свидетельствовать? Напуганы миноги или обезумели от голода?