Импровиз. Надежда менестреля

Жители городов и сёл мятежной провинции каждый день ждали начала обстрелов. Простые мирные люди — купцы, крестьяне, мастеровые — не всегда могли понять, почему они должны умирать за то, чтобы на престол Аркайла взошёл сын Кларины, а потому поток беженцев на дорогах не иссякал. Сперва уходили на север, в Аркайл, ведь у многих находились там родственники или знакомцы, которые могли бы помочь с обустройством на первых порах или просто приютить, пока не закончится война, не спешившая, впрочем, разгораться. Но через пару недель армия перекрыла дороги и занялась попросту грабежом. Под предлогом проверок — не пытаются ли провезти что-то запретное? — телеги перерывались, всё мало-мальски ценное отбиралось, а самих переселенцев отправляли либо обратно, не солоно хлебавши, либо пропускали, но с оставленным нехитрым скарбом они могли разве что в церкви на паперти подаяние просить. Что искали? Того никто не знал. Скорее всего, никаких особых распоряжений от командиров и не было. Ну, что может вывезти кузнец или плотник? Золотую стамеску или молот, усеянный бриллиантами? Вздумай, Кларина заслать шпионов или убийц к пране Леахе и её братьям, они просочились бы незаметно. Скорее всего, стоявшие на засеках солдаты решили заработать на людском горе. Так всегда бывает, когда идёт война или дело к ней движется. Возмущённые несправедливым отношением, беженцы повернули на юг, в Кевинал. Дороги туда оставляли желать лучшего — через горные перевалы, где спуски чередовались с крутыми подъёмами, со склонов сыпались валуны и сходили оползни, но зато принимали беженцев спокойнее. Многие кевинальцы вообще относились к уроженцам Вожерона и окрестностей, как к родным и полагали, что великий герцог Валлио должен протянуть им руку помощи. Ну, само собой, в обмен на вассальную присягу Домов Бирюзовой Черепахи и Сапфирного Солнца. Однако, ни самопровозглашённая вдовствующая герцогиня, ни её батюшка не спешили с изъявлением верности Кевиналу, хотя и давненько заслали послов ко двору Валлио Семнадцатого. Но занимались эти благородные и уважаемые праны исключительно тем, что выпрашивали денег взаймы и разрешения использовать ещё больше кевинальских наёмников. Великий герцог не возражал против найма вольных шпаг и мушкетов, но золотишком делиться не спешил.

Слушая лейтенанта, Реналла нарисовала в воображении мрачную картину опустевшего города, где по улицам бродят редкие, не сумевшие или не успевшие спрятаться обыватели, и толпы вооружённых до зубов наёмников.

В самом деле, первыми на въезде в Вожерон им попались военные.

Десяток мрачных аркебузиров в цветах Дома Сапфирного Солнца стояли в воротах, придирчиво осматривая гружёную корзинами телегу. Можно подумать, переминавшийся ноги на ногу дочерна загоревший под южным солнцем крестьянин, спрятал среди земляных яблок и моркови бочонок с порохом, которым грозится поднять на воздух особняк баронессы Кларины. Ну, то есть, вдовствующей герцогини Кларины. Или как её теперь следовало величать?

Лейтенант Пьетро терпеливо дождался окончания проверки, а потом подъехал во главе отряда к охране.

— Кто такие? — угрюмо осведомился старший с красным пером на шлеме-морионе.

— Комендант форта Аледе, Пьетро альт Макос из Дома Зелёного Пса, лейтенант Роты Стальных Котов.

— Бумаги в порядке?

— В порядке! — наёмник сунул руку за пазуху, вытаскивая на свет сложенный вчетверо желтоватый лист. — А ты, никак, читать умеешь?

— Не умею! — Буркнул аркебузир, но не слишком свирепо — лейтенантское звание произвело на него должное впечатление. — Но закон порядка требует.

— Как же ты её читать будешь? — Пьетро помахал бумагой.

— А чего мне её читать? — пожал плечами солдат. — Печать покажите. Что я, печать Стальных Котов не узнаю?

Кевиналец рассмеялся и, наклонившись в седле, протянул подорожную грамоту стражнику. Тот внимательно осмотрел тёмно-красную сургучную печать с оттиском, изображавшим вставшего на дыбы кота в полудоспехе, и кивнул.

— Годится. А что везёте?

— Погибшего товарища. Смотреть будешь?

— Буду. Положено.

— Тогда иди сам к телеге. Он, хоть и боевой товарищ, но нюхать линий раз труп не хочу.

Бурча под нос что-то похожее на «а зачем тогда в город везти?» стражник подошёл к телеге, приподнял рогожу, которой накрыли тело знаменщика. Сморщился — трупный запах смешался с лавандой. Потыкал кинжалом в солому, но теперь уже скорее для очистки совести. Махнул рукой.

— Проезжайте.