Импровиз. Надежда менестреля

— Благодарю вас, почтенные праны! Я — ваш должник на всю жизнь! — поклонился Ланс. — Я знаю, что вечно влипаю в какие-то истории. Чтобы я делал, если бы на пути мне не встречались достойные и благородные друзья. Иной раз мне кается, что Вседержитель для того и посылает мне их, чтобы показать — в людей нужно верить.

— Берегите себя, пран Ланс! — пран Жозу заключил мага-музыканта в крепкие объятия. — Когда мы будем нужны, вы просто подумайте о нас.

— Непременно. — Менестрель шагнул к лейтенанту. — Я очень благодарен вам за оказание помощи. Поверьте, я отказался не из-за гордыни…

— Пран Ланс, я ведь тоже не хотел вас обидеть… — Развёл руками модой человек.

— Вы и без того сделали для меня столько, что я боюсь злоупотребить вашим добрым расположением.

— Ну, как знаете. И всё же…

— А знаете, пран Вито, в моей державе купцы всегда оставляют в кошельке одну монетку, даже когда заключают самые, что ни на есть, выгодные сделки. Вот всё серебро отдают, а одну оставляют.

— Не слышал… Хотя, может, и наших такой есть?

— Они говорят «на развод». Есть поверье, что в пустой кошелёк новые деньги прибывают не так охотно, как в тот, где на дне болтается хотя бы одна монетка.

— Любопытный обычай.

— Я отказался от вашей помощи, пран Вито, но не соблаговолите подарить мне одну монетку «на развод»?

— О! — Просиял офицер. — С радостью!

Он выудил из кошелька серебряную монету со скрещенными мечами, имеющую хождение в Трагере с начала правления нынешней династии великих князей, и протянул Лансу.

— Спасибо! — Менестрель подкинул денежку на ладони, поймал в воздухе и сунул в карман камзола, который подарил ему лейтенант Вито.

Они обнялись на прощание. Прочим морякам галеры-бастарды Ланс просто помахал рукой.

Доски причала слегка прогибались под тяжестью бредущего человека. Полдюжины собак увязались следом за Лансом, рассчитывая на угощение, но довольно скоро убедились, что поставили не на того, и вернулись к «Сильной» отслеживать любое движение щедрого подкомита.

Справа и слева от пристани тянулся галечный пляж зеленовато-серого цвета. На нём, словно выбросившиеся на отмель киты, обсыхали кверху килем рыбачьи лодки. Чуть дальше, развешанные на столбах, слегка шевелились на ветру сети. И ни души. Никого. Ланс помнил о привычке трагерцев спать после обеда, но никак не мог к этому привыкнуть. И дворяне, и купцы, и селяне… Все отдыхали после обеда. Ну, ладно, ещё рыбаки, которым приходится подниматься задолго до рассвета и выходить в море, невзирая на погоду и не принимая во внимание — праздник сегодня или нет. А остальные? Жизнь в трагерских городах и сёлах замирала после полудня и возобновлялась ближе к вечеру. Конечно, на моряков ленивый обычай не распространялся, а тем более, на военных моряков. Именно поэтому галера причалила в неудобное время. Опытные офицеры не стали сводить команду на берег, но и не отговаривали Ланса, зная порывистый нрав менестреля.

Сам городок расположился на возвышении. Защищала его стена в человеческий рост, сложенная из «дикого» камня, и пяток пушек. От причала до распахнутых настежь ворот вела утоптанная дорога. Если быть точным, то попросту тропа. С каждым шагом менестрель поднимал маленькое облачко пыли, которое ветер тут же сносил в сторону, оставляя белёсым налётом на репейнике и лопухах, которыми густо заросли обочины.

Он шагал и думал о том, обманул добрейшего прана Вито альт Габино, сказав, что не хочет принимать деньги из гордости. Нет, именно из гордости. Только не из гордыни, а именно из гордости, которая является, несомненно, положительной чертой. С того самого дня, как за первое выступление ему заплатили, Ланс альт Грегор гордился тем, что способен сам себя обеспечить. И никогда не просил денег даже у самых ближайших друзей. Ну, да Регнару и Коэлу даже в голову не могло прийти совать ему кошелёк. Любая помощь, но только не деньги. При этом сам менестрель раздавал заработанное золото легко и непринуждённо, давал щедрую милостыню нищим на паперти, любил угощать ближних и дальних знакомых.

Нельзя сказать, что за свою жизнь последний и единственный представитель Дома Багряной Розы никогда не испытывал нужды. Порой он попадал в опалу у правителей или глав Великих Домов. Иногда сам переставал сочинять музыку и отказывался от выступлений, поскольку никогда не повторялся. Тогда он уходил в наёмники, благо отбоя от желающих заполучить опытного бойца не было. Но никто и никогда не смог бы обоснованно заявить, что величайший менестрель двенадцати держав живёт за чей-то счёт.

А у чужих людей Ланс остерегался принимать любую помощь. Слишком уж часто выходило так, что за пустяковую услугу от него требовали едва ли не вассальной присяги. Помогут на медный грошик, а отдачи потребуют на десяток полновесный «лошадок». Вот потому многие люди, попадавшиеся магу-музыканту на пути, называли его чёрствым и бессердечным человеком, способным заботиться только о себе.