Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар

– Простите, господа, язва желудка. – Мадам небрежно отряхнула руки в перчатках и протянула их полицейскому. – Я готова.

Федор шагнул из лифта, бережно обнимая чужой саквояж, на который нагло заявил права. Пока их допрашивали, саквояж досматривали. Потом досматривали их. Потом спросили, почему они поехали автостопом, имея при себе достаточную сумму денег. Потом напомнили, что в Норвегии запрещено ездить автостопом. Оба ушам не поверили, когда перед ними извинились за беспокойство!

Лев вышел из скучного здания из стекла и бетона вслед за компаньоном. Пока ехали в лифте, он рассматривал их отражения в металлической стене. Какие же они неумытые, потасканные, провонявшие дымом! Как будто из дома сутки назад выехали совсем другие люди. Их так долго мучили в участке – сперва допросом, потом уточнениями, как правильно пишутся их имена, четыре раза давали проверить протокол, и четыре раза приходилось объяснять всё сначала, – что теперь нестерпимо хотелось в туалет.

Пришлось искать ближайшую автозаправку. Закрылись в кабинке, на которой стоял значок с инвалидной коляской. Там саквояж и потрошили.

– Кому какое дело? – бормотал Лев. – Ты, может, инвалид. А я, может, тебе помогаю.

Федор молча шарил в саквояже: распихивал не глядя шмотки, залезал в карманы, расстегивал молнии.

– Есть!

В руках у него была пачка денег. Рубли. Вот, значит, почему полиция так спокойно отнеслась к тому, что русский парень не знает, сколько у него денег! Из-за курса! Надо было видеть, как он там перед ними заикался. «Это все, что у нас есть. Боялись тратить. Родители дали на первое время». Они же позвонят родителям!

Прежде чем Лев успел что-нибудь сказать, Федор уже побросал шмотки обратно, закрыл саквояж, схватил его – непринужденно, как будто всю жизнь с ним ездил, – и с деньгами в руках направился к окошечку «Обмен валюты». Сейчас откажутся брать рубли, тут же подумал Лев. Последний раз он путешествовал осенью прошлого года и до сих пор не мог забыть, как в Будапеште, куда Березкины поехали «экономно отдохнуть», невозможно было обменять деньги: все отказывались.

– Все, – Федор пересчитал еще раз для надежности. – Едем в Ставангер.

– Как он там говорил? Не хранить все деньги в одном месте?

Покружив вокруг станции, джентльмены уселись на траву за зданием вокзала, скрывшись от посторонних глаз в густых кустах. Джейк расстегнул ремни саквояжа. Вещи были уложены с такой аккуратностью, что он смутился.

– Что, святоша, рука не поднимается? – усмехнулся компаньон. – Представляешь, что будет, если он вернется и придется объясняться?

– Что-то мне говорит, что не вернется, – не очень громко произнес Джейк. – Но все-таки…

Он запустил руку в саквояж и вытащил черную шаль тонкой шерсти. От шали исходил сильный запах кофе, немножко пролившегося из колбы, едва уловимый – дамских духов и почти неслышный – нафталина. Искатель приключений стряхнул на землю кофейную гущу и неловко положил шаль себе на колени.

– Все-таки пока подождем избавляться от картонок.

– Ага, – сказал Дюк, силясь заглянуть внутрь саквояжа.

В боковом отделении обнаружилась пачка турецких сигарет «Мюрад», свернутая в трубку французская «Ле Галуа» и коричневый мужской бумажник.

– Да мы состоятельные люди, мистер Саммерс!

– Похоже на то, мистер Маллоу.

Дюк пересчитал мелочь.

– Ужин. Гостиница. Постель. И ванна.

– Ага, – отозвался Джейк, листая найденную рядом с бумажником книгу.

– «Сон в летнюю ночь», – перевел французское название Дюк. – Шекспир.

Еще было немного одежды, которая не подошла ни одному, ни второму, круглые синие очки, туалетные принадлежности, пахнущие лавандой, банка кофе и жестянка с камамбером.

Под барахлом неожиданно нашлось еще одно: ежедневник с монограммой – переплетенными буквами «А» и «Л». Все страницы были чистые, но на обратной стороне обложки они увидели несколько комбинаций цифр. Пароли? Номера денежных переводов? Телефоны с кодами разных стран?

– Дай, – протянул руку Лев.

– То-то, я смотрю, и у вас с моралью все хорошо, – хмыкнул Федор, но перелистал молескин и отдал ему.

Последним, найденным в саквояже под мужским барахлом, стал прозрачный пакет. В нем находилось нечто мягкое и сморщенное в количестве двух штук. Пакет открыли, штуки расправили. Они были похожи на плотное желе. Это оказались силиконовые женские груди.

– О! – заржал Лев. – Запасные!

Внезапным движением он попробовал надеть их на Федора. Тот отобрал груди и едва не оборвал прозрачные бретельки, пытаясь в свою очередь натянуть их на компаньона.

– Надевать чужие сиськи – это искусство, молодой человек! – проскрипел он с интонациями мадам Ренар.

– Уберите руки! – вопил Лев. – Я буду жаловаться в Европейский суд! Я дойду до Брюсселя! Помогите! Сексуальные домогательства!

Пришлось объясняться с горничной. Она услышала вопли, стучала в дверь и одновременно звонила в полицию.

Во вторник, 28 апреля 2015 года, Федор Летний и Лев Березкин прибыли в порт Ставангер, чтобы узнать, что «Петр Великий» уже вышел в море.

Уинчендон, штат Массачусетс