Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар

Капитан Бабридж неожиданно оказался благодарным слушателем. Он как поднял голову от карты, так и сидел не двигаясь, пока Дюк не закончил. Потом медленно повернулся, оглядел каютного с ног до головы, вышел из каюты и распорядился с этого дня каждому члену команды ежедневно к обеду и ужину выдавать по кружке пива, а всем доходягам с чирьями – накладывать на больные места жеваный хлеб с солью.

– Видишь, я же говорил! – прокомментировал это дело Д. Э. Саммерс, у которого совершенно прошла лихорадка. – Красиво и полезно. Настоящая поэзия!

С фурункулами на руках проблем не было: соленая вода помогала зажить вскрытым ножом чирьям. Но те части, что закрывала одежда, сами не заживали. За бинтами бегали к коку. Тот со смеху уронил ложку в кастрюлю с похлебкой, когда Дюк удивился, почему на судне нет врача. О чистых бинтах каждый день нельзя было и мечтать – тряпок чертовски не хватало.

– Хо-хо, хо-хо, хо-хо, – бормотал Дюк Маллоу.

Он как раз делал компаньону перевязку.

– Нечего тут, – с трудом разогнулся Д. Э. Саммерс. – Прорвемся. Придется обходиться тем, что есть.

Дюк занял его место на ящике и задумался. Всю свою жизнь он считал кражу ниже своего достоинства. До сегодняшней ночи. Ровно до того момента, когда кок сказал: «У вас заражение крови, господин Арлингтонская сосиска!» – и со страшным гоготом отрезал ему ногу. М. Р. Маллоу заорал и проснулся. Еще никогда он не испытывал такого облегчения, как сегодня утром, обнаружив себя с двумя ногами.

– Говорил он решительно: в мире все относительно, – задумчиво проговорил Дюк.

Он как раз примеривался, без какого предмета белья лучше всего оставить капитана Бабриджа, как вдруг Джейк воскликнул.

– Слушай. Ночная рубашка. Ночная рубашка!

– Нельзя, – вздохнул Дюк. – Заметит.

– Нет, я говорю, в саквояже валяется. Его рубашка. Ты выкинул, что ли?

– А что сразу я?

– А кто, я?

– Так я не выкидывал!

– И я не выкидывал!

Дюк подскочил, охнул, схватился за поясницу и похромал в каюту. Ночная рубашка беглого жулика спасла здоровье двух джентльменов, нравственные основы М.Р. Маллоу и исподнее капитана Бабриджа.

– Слушай, ну заткнись, а? Ну хватит! Ну хочешь, я на колени встану? – надрывался Кангас.

Д. Э. помотал головой и безжалостно начал сначала:

Тихая ночь, святая ночь,
Звезды сияют, свеча горит,
В благоговенье Чета не спит,
Чистая радость в душе их горит…

Многолетнее участие в службах в общине весьма поспособствовало выносливости легких, но все-таки петь час подряд одно и то же – не шутка! Да и голос в шестнадцать лет тот еще. Рождественские гимны – это вам не «Йо-хо-хо!», где можно просто орать. Джейк перевел дух, но не сдался:

Святой Младенец грядет,
Святой Младенец грядет.

Он закончил выводить последние ноты и сказал:

– А знаете, любезный, я тоже всегда на этом месте плачу. Так трогательно, правда? Хотите еще что-нибудь? Нет? Ой, ну почему? Я много таких штук знаю! Вот, слушайте…

– Погода – дрянь! – Капитан Бабридж с отвращением тыкал вилкой тушеную капусту. – Команда – идиоты! Хэннен, может, вы готовить умеете? А то смотрите, я бы сделал вас… – Капитанские челюсти ритмично двигались. Дюк некстати отметил, как шевелятся капитанские уши, и кашлянул в кулак. – …поваром.

Впервые за все время Дюк видел Хэннена униженно опустившим голову.

– А что? – словно бы ничего не произошло, разглагольствовал капитан Бабридж. – Поваром. Не хотите, Хэннен?

Бывший первый помощник через силу улыбнулся, все так же не поднимая глаз на капитана.

– Жаль, – сказал капитан Бабридж, отставляя тарелку с недоеденным ужином и придвигая чашку с кофе. – По крайней мере, уж вы бы, в отличие от этого обрубка, постарались приготовить что-нибудь съедобное.

Он сделал глоток и сокрушенно вздохнул. От этого вздоха по спине М. Р. пробежали мурашки. Он быстро выпрямил спину и храбро уставился на капитана.

– Юнга, – устало спросил капитан, – что это?

– Кофе, сэр!

Капитан Бабридж вымученно улыбнулся, потом лицо его приняло прежнее выражение, и он резко сказал:

– Позови-ка мне Чаттера.

М. Р. как ветром сдуло. Прибежал стюард Чаттер, долго и безнадежно оправдывался, что запасы кофе на исходе, что два мешка подмочило во время шторма, когда открылась течь, что кок простудил поясницу еще в Атлантике да что-то там еще. Капитан Бабридж слушал молча. Потом пожевал губами, словно раскусил какую-то гадость, и произнес:

– Пшел вон.

М. Р. брел по палубе и задумчиво хлопал ладонью по поручням.

– Ухи, плюхи… – бормотал он. – Шлюхи…

Дюк остановился. Секунду стоял неподвижно, потом сильно хлопнул по поручню, развернулся, чудом не налетел на проходившего мимо Хэннена, который уже не был первым помощником, и со всех ног помчался в каюту.

– Один капитан был не в духе. – М.Р. вытащил из раскрытого сундука саквояж.

Ему в кофе попались две мухи,
Будешь тут не в себе —
Экипаж на губе,
И к тому ж что-то ползает в брюхе.