Инь-Ян. Китайское искусство любви

Простыни на кровати были зелеными, как перья павлина, и, когда она встала на колени, готовясь принять меня, ее голова уперлась в подушку и это напомнило мне белого пони, пасущегося на альпийских лугах горы Тайшань. Сочтя, что ее тело расположено слишком низко, я взял две подушки и подложил ей под колени, а затем начал проникновение в «задние палаты удовольствий». Несмотря на то что мой «монах» был обильно смазан кремом, вхождение оказалось очень трудным. Госпожа Совершенство дала мне понять, что размеры моего «монаха» могут быть предметом гордости — кажется, так оно и было. Она задерживала дыхание и стонала, пока я медленно завершал овладение, приподнимая ее за талию и притягивая к себе, когда я давил вперед. Даже у девственниц, пожалуй, не бывает так сильно сжато. Это примечательно отличалось от двух наших предыдущих сражений и потому было бесконечно более возбуждающе. Именно тогда я понял, почему эта разновидность любви называется «прямой и узкое» или «скользкий и сухое». Тело госпожи Совершенство было отвернуто от меня, но несмотря на это она все-таки ухитрилась несколько раз приласкать меня и поддержать по-иному; с того момента, как я сжал ее в объятиях и до того, как «копье» наконец приковало ее к месту в экстатическом приступе, порожденном «извержением облака», прошло совсем немного времени.

На этот раз нам обоим понадобилось отдохнуть подольше; служанка, подававшая чай, с интересом уставилась на меня — не на мое тело, скрытое в тот момент зелеными, как перья павлина простынями, а на меня самою, на человека, обладавшею будто бы особыми талантами, из-за которых ему было позволено остаться на ночь. Чай вдохнул в меня жизнь, и во время паузы госпожа Совершенство немного рассказала мне о том, как она к 22 годам достигла вершин своей профессии. В 16 лет она приехала в Шанхай из Пекина и стала любовницей французского дипломата; когда его жена узнала о ней, то вместо того, чтобы взорваться от ярости и ревности, обучила молодую девушку изысканнейшим тонкостям искусства куртизанки. Между двумя женщинами возникла доверительная дружба, и жена со временем призналась, что каждый вечер тайком от мужа она проводила два-три часа, развлекая богатых китайских предпринимателей, готовых щедро заплатить за весьма редкий опыт общения с красивой и одаренной француженкой. Когда ее муж был убит одним из этих китайцев, приревновавших ее к нему, обе они — и мадам Люсиль, и ныне рассказывающая мне эту историю женщина, — поступили на работу в «Райские туманы и росы». Обладая молодостью, не говоря уж о прочих талантах, госпожа Совершенство потратила два года, чтобы стать лучшей в Шанхае.

— А теперь испробуем один из наших впечатляющих и традиционных методов, — завершила, свой рассказ госпожа Совершенство.

Я уже обратил внимание на удивительное множество свисавших с потолка фонариков. Теперь, когда она взяла меня за руку, я понял, что четыре из них декоративными цепями, а то, что казалось абажурами, представляло собой на самом деле широкие кожаные петли. С помощью высокого табурета я закрепил петли на ее запястьях, и вскоре она свободно покачивалась в воздухе. Цепи были расположены так, что Нефритовые Врата, были широко открыты, для посетителя, и посетитель этот при виде беспомощности госпожи Совершенство уже стал, в предвкушении подниматься.

— Хватит малейших прикосновений.

Это замечание госпожи Совершенство было верным в двух смыслах. Ей явно нравилось сдаваться на милость победителя моему «воину», и как только я расположился у нее между колен и плотно, взялся за ее покачивающиеся ягодицы, она закрыла, глаза и обвисла как умершая. Когда я ввел «воина» в «сердцевину цветка», нужно было лишь чуть нажать, чтобы отодвинуть ее от меня на несколько дюймов. Стоило ослабить нажим, и обратное движение маятника вновь прижимало ее к моему телу. Из всех схваток, которыми мы наслаждались, эта была самой нежной, требовавшей меньше любой другой физических усилий и дававшей больше любой другой удовольствий. Госпожа Совершенство была абсолютно беспомощна, была игрушкой, покорной тем ритмам и движениям, которыми мне хотелось играть с ней. Испытав, наконец, высшее наслаждение завершения, я навалился на нее, и мы вместе парили в воздухе подобно двум фениксам.

— Ну, хватит этого подражания нашим славным предкам, — сказала госпожа Совершенство. — Помоги мне теперь добраться до кровати.

Сказать, что я был изнурен, значит ничего не сказать, и, оказавшим в кровати, я осознал, что с трудом перевожу дыхание. Моя чудесная хозяйка, была, однако, весела и приветлива как всегда. Она снова распорядилась принести чай с пирожными, и скоро я снова смог сесть и ощутил, что оживаю. Когда я обрел дар речи, то мог вымолвить лишь одно:

— Ты более чем заслуживаешь свое звание самой лучшей. Вернувшись в деревню, я начну экономить каждый доллар, чтобы поскорее вернуться сюда.