Инь - Ян (СИ)

Чувствую, что кто-то мягко поглаживает меня по голове. Открываю мутные все ещё залитые водярой очи. Кошмар! Тщедушная, маленькая женщина с широким лицом, узкими глазами, приплюснутым носом, желтоватой кожей ласково гладит меня по лицу и чего-то там по ненашенскому приговаривает. Осматриваюсь: Где я? Что я? С трудом фокусируя взгляд, определяюсь в пространстве. Сижу за столом, рядом со мной пристроился кошмар, а еще за столом как в тумане сидят и глушат подозрительную мутную жидкость мои сотоварищи, рядом с каждым сидит его собственный кошмар.

"Неужели допился?" — обречено подумал я, предполагая, что именно так и приходит к тебе "белая горячка".

— Очухался? — спросил меня Олег.

Сильно в этом сомневаясь, я неопределенно пожал плечами.

— Выпей, — сунул мне стакан с жидкостью Пашка

Взял дрожащей рукой наполовину наполненный граненый стакан и залпом выпил. Горло обожгло, дыхание перехватило, вонючая дрянь медленно потекла по пищеводу. "Это же самогон! Прощай Родина!" — успел подумать я и приготовился к смерти. Или черная подруга с косой и в балахоне была занята, или она просто побрезговала пребывать в обществе пьяного сопляка, а может была еще какая причина, но смерть ко мне не пришла. Чуток полегчало, муть растаяла. Движением руки отстраняю свой кошмар, со второй попытки еле встаю и решительно заявляю:

— Вы как хотите, а я домой!

Достаю оставшиеся деньги, отделяю червонец себе на проезд, оставшиеся бросаю на стол:

— Берите деньги, бухайте, а я пошел.

Мой кошмар расстроилась, что-то залепетала и попыталась меня удержать схватив за руку. Еще два кошмара легонько засмеялись. Олег и Пашка стали вперебой уговаривать:

— Время час ночи… в таком виде…. куда попрешься… до первого патруля… да ладно тебе оставайся… выпей тебе и полегчает…

Пока они меня уговаривали, я рассматривал их девушек и сравнивал со своим кошмаром, что все еще держала меня за руку.

— Да вы…. еще и…, а вдобавок и подлецы! — стал я матерно пенять своим собутыльникам, — себе так получше взяли, а мне?

И рукой обличающе показываю на стоящий рядом со мной кошмар. Пристыженный Пашка жертвую собой предложил поменяться. Олег предложил все обсудить, а пока выпить еще по одной. Мой кошмар вероятно догадавшись о произведенном впечатлении обиженно прямо по детски заплакала.

— Да ладно тебе не реви, — погладил я ладонью по длинным прямым и черным волосам свой кошмар. Девушка чуть доставала мне до плеча, и гладить по голове ее было легко.

— Хрен с вами остаюсь, — доложил я всем.

Потом обрадовал Пашку:

— Меняться не будем,

Попросил Олега:

— Наливай!

Посмотрел на свой кошмар, она ласково улыбнулась, я содрогнулся.

— Тебя хоть как зовут? — безнадежным тоном поинтересовался я именем своего кошмара.

Она прокурлыкала свое имя, я разобрал только гласные.

— По-русски, ее зовут Маша, — чуть коверкая слова, перевела имя кошмара ее подружка.

Называть Машей этот кошмар, у меня язык не повернулся. Это Мария?! Нет! Это азиатский ужас парящий на крыльях угарно пьяной ночи. Тут я припомнил как на унылых стояночных вахтах, читал потрепанный невесть как попавший на судно вузовский учебник по восточной религиозной философии, и сразу подобрал подходящее имя для своего кошмара:

— Я буду звать тебя Инь, — окрестил я свой кошмар, и по-дружески потрепал ее по плечу.

Польщенная новым именем Инь захлопала в ладошки и потянула меня обратно за стол. Выпили, потом еще раз, потом еще и практика в который раз опровергла теорию. Когда много выпьешь водки, а тем более самогона, то не то что не бывает некрасивых женщин их вообще не бывает. Выпив как следует и даже больше, я отрубился прямо за столом.

Еще не мертв, но уже и не жив. Вот так я себя ощутил когда очухался. Голый лежу в чужой постели и умираю.

О! Как ты мучительна русская национальная пытка — похмелье! Зовешь смерть как облегчение от мук, но она не приходит. Так вот он какой, наш русский ад! Каждый раз по грехам своим туда попадаем, а всё мало нам, всё не хватает, снова и снова туда проваливаемся, попав опять зарекаемся не пить, не грешить, а потом по новой, по бесконечному кругу страданий.

С трудом встаю, шатаясь иду, на столе бутылка с пивом, и послание от верных друзей:

"Поднять тебя не смогли. Если оклемаешься, то встретимся вечером"

Бросаю на пол заляпанный маслом клочок бумаги исписанный размашистым и явно похмельным почерком. Открываю бутылку с пивом выпиваю животворный напиток залпом и чувствую: буду жить! Осматриваясь по сторонам ищу одежду. Брюки, рубашка, пуловер аккуратно повешены на спинку стула. Все выстиранное, выглаженное, без следов водки, крови и блевотины. Обоняю какой то странный запах, провожу ладонью по лицу, рассматриваю и вынюхиваю результат — какая то желтоватая мазь. Нахожу зеркало и рассматриваю свою физиономию: "Свет мой зеркальце скажи, да всю правду доложи…" Опухшая, обритая, похмельно — противная морда юного пропойцы украшенная синюшными разводами кровоподтеков угрюмо смотрела на меня из зеркала.

Быстро одеваюсь и ухожу. Всё, с меня хватит. Теперь только сухое вино в малых дозах и романистические вздохи на свиданиях со сверстницами.