In The Morning (ЛП)

И то, что он сказал… Он даже не казался оскорбленным мыслью о том, что кто-то охотится за ним. Он даже не казался удивленным. Шатенка озабоченно прикусила нижнюю губу, гадая, как долго он лежал на холодных каменных полах и как часто и долго наносились удары.

Она также задавалась вопросом, кто вообще мог сделать это с ним. Гермиона знала, что Малфой был практически беззащитен, так как Министерство постоянно следило за его палочкой, и все, что он мог сделать, это несколько простых и безвредных заклинаний. Все в Хогвартсе знали, что если он выйдет за рамки или сделает самое крошечное заклинание за пределами учебных классов, его свобода закончится прежде, чем он сможет сказать что-либо о том, что его отец узнает об этом (не то, чтобы Малфой сказал это специально. Учитывая, что его отец тоже был в Азкабане).

Так что идти за ним, зная, что он не сможет сопротивляться, было по меньшей мере трусостью.

— Это Гермиона, Малфой. Я не собираюсь тебя убивать, — при этом признании она увидела, как белокурый волшебник приоткрыл один из своих усталых глаз, и хотя он, казалось, расслабился и выдохнул с облегчением, по ее признанию, безобидного присутствия, она не была действительно удивлена, когда он усмехнулся и что-то неразборчиво проворчал себе под нос. Но он был серьезно ранен и почти в три часа ночи валялся на холодном полу, так что она решила не обращать внимания на его язвительность. Боже, она была просто рада, что волшебник вообще жив.

Он снова закрыл глаза и вытер окровавленный подбородок, еще больше испачкав рукава, голова его убаюкивающе склонилась набок, и он молчал, не обращая внимания на ее присутствие.

— Что с тобой случилось? — ей нужно было, чтобы он объяснил. Может быть, он просто попал в какую-то нелепую аварию, а она зря беспокоится о нем.

— Я упал в ванну с клюквенным соком. Как ты думаешь, что случилось?

— Похоже, тебя избили. И я думаю, что у тебя сломан нос, мы должны пойти к Помфри. Ты можешь идти?

— Я знаю, что у меня сломан нос, — он подчеркивает это слово таким тоном, что на самом деле морщится от боли. Хорошо. Это вселенная наказывает его за то, что он был таким раздражительным мерзавцем, когда она изо всех сил старалась помочь ему, — не тащи меня к Помфри. На самом деле, оставь меня в покое и никому не говори об этом, — продолжил он через секунду резким тоном, который Гермиона была уверена, что он использовал все время со своими домовыми эльфами в Поместье. А потом, тихо пробормотав, добавил: — Дай мне секунду, и я вернусь в подземелья позже. Мои окровавленные ноги просто убивают меня.

Он использовал свои руки, чтобы приподняться и опереться спиной о стену, и от внимания Гермионы не ускользнуло, что его ноги продолжали небрежно валяться на полу. Она предположила, что ему, вероятно, слишком больно, чтобы идти, и тот факт, что он уклонился от ответа на ее вопрос, подтвердил это.

— Я не могу оставить тебя в таком состоянии, Малфой! — она зашипела на него, уперев руки в бока, глубоко раздосадованная тем, что он продолжал сидеть с закрытыми глазами.

Впрочем, это была не совсем правда.

Она могла оставить его в таком состоянии. Вернуться в свое общежитие и забыть, что она когда-либо видела его таким.

На самом деле, какая-то довольно существенная часть ее постоянно предлагала уйти и притвориться, что она ничего не видит. Это была та часть, которая постоянно напоминала о роли его и его семьи в войне и смерти Дамблдора, а также мучениях, которые он причинил в прошлом. Та же часть также постоянно указывала на то, что у парня была темная метка на руке, которая практически кричала вслух, что он думает о ее наследии и крови.

Но в этот момент Малфой выглядел таким уязвимым и безобидным, что даже если он пытался компенсировать это, хмурясь и огрызаясь на нее, она не могла просто полностью игнорировать его. Ее глупый альтруизм просто не позволял ей уйти.

— Я никому не скажу, но, по крайней мере, позволь мне попытаться вылечить твой нос, — пробормотала она, придвигаясь ближе к нему, несмотря на его протесты, — здесь так много крови, неудивительно, что ты вырубился раньше!

— Осторожнее, Грейнджер. Похоже, тебе будет не все равно, если я умру, — мрачно усмехнулся он, все еще не открывая глаз и не осознавая, насколько обиженной и расстроенной выглядела шатенка.

Были вспышки ее предыдущего кошмара, и она почувствовала желание заплакать, но ее нежелания казаться слабой в присутствии Малфоя было достаточно, чтобы проглотить комок в горле.

— Мне было бы не все равно, — этот идиот не заслуживал ее сочувствия, но она все равно сказала ему правду. — Слишком много людей погибло на войне. Кровопролития и так было достаточно, не думаешь?

Последовала многозначительная пауза, и Гермионе пришлось дважды проверить его дыхание, чтобы убедиться, что он снова не потерял сознание, но затем он снова начал тихо бормотать.