in0

Есть в жизни женщины период, когда приходят беды, и многие, не сумевшие выработать в себе философского отношения к окружающему миру, становятся несчастными и злыми. Я определяю этот возраст так: 45-55 лет. Дело тут даже не в болезнях, а в осознании, что надеяться, собственно говоря, больше не на что. Муж бросил, сын пьет, дочкин сожитель — бездельник, денег не хватает. Впереди — пенсия.

Женщины этого возраста работают там, где вам надо выписать справку, получить выписку, оставить заявление на ремонт стояка. Женщинам этого возраста хочется, чтобы вы томились в очереди, чтобы вы пришли после обеденного перерыва или на следующей неделе.

— Сегодня принимать не будем: санитарный день.

— В шестую комнату очередь не занимайте, у нас компьютер завис.

— Женщина, освободите лифт! Он служебный, только для сотрудников поликлиники.

Они не уважают пенсионеров: «И чего ходят? Сидели бы дома, отдыхали». Понятно, что терпеть не могут молодых и благополучных. Женщины этого возраста любят в «технический перерыв» пить чай с тортом. Стоишь перед окном в сберкассу, кассирши на месте нет, а за перегородкой, где меняют валюту, уже разливают чай и слышны голоса сотрудниц: «Ниночка Михайловна, вам с кремом отрезать или без?» Через пятнадцать минут из-за перегородки выплывает предпенсионная Ниночка Михайловна, ей не то что тортик — ей вообще нельзя есть после шести вечера.

Я узнаю этот типаж и в транспорте, и на пляже, и в однодневной поездке в Финляндию. Эти женщины социально маркированы.

Есть в получасе езды от Питера знаменитый Сестрорецкий курорт, ему больше ста лет. Туда ходит электричка, станция так и называется — Курорт, от Сестрорецка четыре километра. Финский залив, дорожки для «дозированной ходьбы», белоснежные скамейки для отдыха. В старинном здании устроен бассейн с минеральной водой. В прошлом году я часто ездила в этот чудесный бассейн: чисто, народу мало, через огромные окна видишь столетние деревья.

Неделю назад начала сезон: взяла купальные принадлежности и поехала на вокзал. Сую в окошко справку, по которой имею право бесплатно ездить в пригородных поездах. По этой справке в прошлом году мне без звука выдавали бесплатный билет.

— До Курорта и обратно, пожалуйста.

— Без паспорта билет не выдам.

— Я в вашей кассе по этой справке тридцать раз получала билеты. Что случилось?

— Откуда я знаю, что это ваша справка? На ней нет фотографии. Может, вы ее украли.

Тетка была из тех самых, непреклонных. Я достала университетский пропуск, с фотографией.

— Вам сказано: паспорт. Пропуск — не документ.

Пошла к начальнику кассового зала. Начальник пила растворимый кофе с плюшками.

— Ваши кассирши отказываются выдать мне билет, хотя я целый год езжу с вашей станции по справке с тремя печатями.

— Без паспорта не выдадут.

— Но до сих пор выдавали!

— Назовите, кто выдавал, и они будут строго наказаны.

Пришлось купить билет за полную стоимость. Садясь в электричку, я пожелала всему коллективу кассового зала тяжелой менопаузы.

В поезде мне сказали, что отныне, в связи с кризисом, электрички будут ходить только до Сестрорецка, а до Курорта подвозят автобусы. В Сестрорецке сразу отправилась на вокзал за обратным билетом. В обшарпанном деревянном павильоне с продранным линолеумом работала одна касса. Я показала свою заветную справку и приготовилась к очередному скандалу. Кассирша необъятных размеров взяла с полки две Учетные книги и стала, не спеша, вписывать туда мои ФИО, пол, возраст, льготы, место работы, стаж. Она заполнила графы сперва в одной книге, потом — то же самое — в другой. Компьютеров в Сестрорецке нет. Наконец, бесплатный билет был выдан. Без всяких паспортов.

До начала бассейна оставался час. На автобусной остановке висело расписание: автобусы до Курорта ходят каждые пятнадцать минут. Простояв без толку полчаса, я поняла: автобус не придет никогда. Изредка пробегала по своим делам собака, и опять тишина.

Я спросила одинокого гражданина с лопатой:

— У вас тут автобусы ходят?

Гражданин дико посмотрел на меня и прошел мимо. А я пошла быстрым шагом по мостовой, потому что тротуары были завалены снегом и льдом. По дороге мне попалось несколько граждан, кто с палочкой, кто с белой тростью, с которой ходят слепые. Они тоже шли по мостовой навстречу своей судьбе. Ни один автобус так и не попался мне на глаза. Сестрорецк! Жемчужина на побережье Финского залива, город, окруженный санаториями, профилакториями, домами отдыха. Еще полгода назад жизнь здесь била ключом. Сейчас — запустение и захолустье.

Прибежала, запыхавшись, в Курорт. До начала плавания в бассейне оставалось пять минут. Тетя в белом халате преградила мне дорогу.

— Предъявите справку от врача — в санатории работает ревизионная комиссия.

— Справку я давно отдала вашей сменщице, ищите у себя в столе.

— Мне никто ничего не передавал, без справки в бассейн не пущу.

«Попробуйте», — сказала я и, отодвинув тетку, пошла знакомой дорогой в душ, представляя, как ревизионная комиссия будет выволакивать меня, намыленную, из-под струй.