Иnаче №2 1997

Ибо прежний мир близок к своему концу, он уже давно застоялся, застыл, а значит мертв, и перемены неизбежны. Душа-волна, онемевшая в узилище земного бытия, пробудится однажды от толчка. И нужно будет заново осваивать свои пространства. И значит, с траекторией светлого полета ввысь, открывать риск и ужас срыва вниз, в бездны. Степень свободы измеряется степенью риска. Чем неудержимей и непреклонней готовность идти за мечтой все выше и выше, тем больше шансов вполне испытать на себе тот риск когда за манящими голосами великолепными полянами и звездной россыпью неосторожного путника ждет предательский обрыв глухой тупик или всего лишь еще одна декорация… Мы не знавали еще до сих пор таких катастроф мало кто успел изведать их горечь и отчаяние. Разве что доводилось прочитать как-нибудь в книжке про такое теша приятное безопасное любопытство постороннего.

Шуга НУРПЕИСОВА

ПАМЯТИ МИХАИЛА РОСЛЯКОВА

Едва только наш первый номер вышел из печати, и мы в Москве и Новосибирске уже делились друг с другом радостью от этого долгожданного события, из Питера пришла потрясшая нас весть: 19 августа 1996 года покончил с собой наш давний друг и товарищ, талантливый поэт и музыкант Михаил РОСЛЯКОВ. Было ему всего 19 лет… Отпели его в Александро-Невской Лавре. Урну с прахом предали земле в Москве 30 августа. Концерт его памяти состоялся в сентябре в московском клубе "Факел". 

«КРЫЛЬЯ ОТСТЕГНУЛИСЬ - ЛЕТИ, ИКАР!» 

Вадим ШТЕПА и редколлегия "ИNАЧЕ"

Когда уходит близкий человек, с ним уходит часть души. Когда уходит твой культовый музыкант - вроде Башлачева, Цоя, Кобейна или Янки - чувствуешь целый эпохальный провал. Но если счеты с жизнью сводит друг и при этом - человек невероятно быстрого творческого роста, слов просто не находится. Если многих "творческих людей" в девятнадцать лет еще трудно назвать даже "начинающими", то из Рослякова, поработавшего к этому возрасту в разных стилях - от психоделики и панка до "огненно-героического" символизма - в том числе и на английском языке, успело прорваться несколько десятков странных для непосвященного песен, стихов, эссе, рисунков и т.д. (Кстати, название его первой группы - "Пустые Звуки" - также "эзотерично": это абсолютный антоним полной тишины.)

Мишка, всегда летавший Икаром (одна из лучших его песен) над нашим мелкосуетным временем, слишком обостренно чувствовал, как оно ныне останавливается и глухо застывает в своей обыденной пошлости. И если "здесь нет Войны, здесь нет Любви", если на Земле все более забывается настоящая, экзистенциальная глубина этих понятий, - тогда "Солнце хочет прочь - ко Мне"… Мы потеряли какой-то естественный, ясный и светлый ход этого времени, а оно потеряло человека, знавшего только такую дорогу и с ужасом видевшего, что "повернулся смысл вспять". Который вскоре мог бы и повести по ней СВОЕ поколение, тех, чья романтическая энергия не погасла в пепси-коле, а напротив, назло - разгорелась еще ярче… Многие проницательные слушатели это вполне предугадывали даже по тем немногим альбомам, которые он успел записать. По вечным, но в его песнях очень свежо раскрытым образам, по оригинальному сочетанию напряженного ритма и очень мелодичной музыки.

Сегодня особенно тяжело наблюдать, что некоторые старые Мишины друзья, так долго воспевавшие суицид, орут о нем и дальше. Миша же, который особенно в своих последних альбомах "Созвездие" и "Зимнее Лето" - пел о пробивающем темноту Свете Небесной Любви, на Земле уже больше никогда не порадует нас своими новыми откровениями. Особенно поразил нас Егор Летов, который отреагировал на наш печальный звонок выражением типа "что это, Джимми Хендрикс, что ли, о нем жалеть". А ведь Михаил считался когда-то чуть ли не учеником Егора, и едва ли не обоготворяя его, посвятил ему не одно свое произведение. Так, на самом деле, для нас умер не Миша, а этот, как его называют панки, Сибирский Пес, который пусть теперь ищет обломки своих когда-то ценимых нами дисков и кассет на московских помойках… А кассета с лучшими Мишиными песнями выйдет, надеемся, в самом начале 97 года. Спрашивайте в рок-магазинах.

На смерть гораздо более опытного и давно состоявшегося музыканта Курехина его близкий друг Александр Дугин откликнулся так: "Сергей, мы не говорим тебе Прощай, мы говорим До свидания. До встречи на сверкающих высотах нашей истинной Родины." Эти абсолютно точные слова мы говорим и нашему Мише.

Москва, 30 августа