Иначе — смерть!

Итак, они встречаются на даче, и Саша пишет записку. Надо признать правду: за десять дней нашего знакомства его скрытное (теперь можно даже сказать: трусливое) поведение меня настораживало. Он любил своих, несомненно, и ему достаточно было толчка — вот этой встречи, например, — чтоб от меня отказаться. И записку он согласился написать при условии, конечно, что мне ее передадут. «Ты поймешь, что дальше тянуть нет смысла». Как я пойму, коль не знаю о его семье? Если мне кто-то объяснит. «Все объяснит запечатанная тайна мертвых». Заколдованный круг! И совершенно не понятен мотив: ведь он отказывается от меня — за что платить жизнью? Значит, я ни при чем — просто жуткое совпадение — и могу вздохнуть свободно», — «А Глеб? А Агния?» — прозвучало погребальным рефреном, что сопровождал ее с той минуты, как подошла она к окну и увидела мертвую.

Прозвенел входной звонок, и пришла Дуня.

— Не хотела по телефону говорить, мама на стреме. Екатерина Павловна, меня опять требуют к следователю.

— Агния погибла.

— На даче? — спросила Дуня обреченно.

— Да.

— Отравлена?

— Да.

— Записка есть?

— Нет.

— И кто на этот раз нашел труп?

— Я.

— Вы слышали те голоса?

— У меня было нечто вроде обморока со страху. Галлюцинация — видно, твои впечатления повлияли.

— Нет, не галлюцинация. Я слышала.

— Ты очень смелая девочка, Дуня.

— Нет, я… он нас всех убьет!

— Ну, голубчик, тебя-то за что? Ты ведь все рассказала?

Дуня зябко повела плечами.

— Ну вот. А Агния, наверное, скрывала что-то.

— Значит, она была связана с папой Глеба?

— С папой была связана я, — брякнула Катя и с удивлением увидела, как Дунечка поднялась из-за стола и направилась к двери.

— Дуня! Что ты?

Она обернулась, взглянула исподлобья и прошептала:

— Вы все сумасшедшие.

(«Вы — вдова!» — прошептал страж.)

— Ты считаешь меня отравительницей?

— Глеб сказал, что среди нас убийца!

И опять прозвенел входной звонок. Появились Алексей и Мирон, молча прошли, сели в разные углы дивана; Дуня, помедлив, — за обеденный стол; Катя остановилась посреди кабинета и повторила ее слова:

— Глеб сказал, что среди нас убийца.

После паузы Мирон отреагировал:

— Вы наконец разобрались со своими любовниками?

«Только не оправдываться, перед ними — ни за что!»

— Вас очень волнуют мои любовники?

— Меня волнует подписка о невыезде.

— Так. А вас?

Она взглянула на Алексея, тот ответил острым взглядом и вопросом:

— Вы знали, что Глеб его сын?

— Нет. И про Александра узнала только в воскресенье, увидев его лицо на кресте.

— На чем?

— Фотография на могиле. Вы оба слышали мои переговоры по телефону с соседом Вороновых. Фотокарточки отца и сына в семейном альбоме изуродованы, а у Ирины Васильевны в Кащенко пропали ключи от квартиры и дачи.

Она заметила, как мгновенно переглянулись Мирон с Дуней.

— То есть кто-то не хотел, чтоб вы опознали… — Алексей запнулся и произнес с усилием: — своего любовника?

— Возможно, так. Алексей Кириллович, вы знали от меня, где лечится больная. Дуня тоже, поэтому не исключено, что и Мирон Ильич, а?

Усугубляющееся молчание — знак согласия. И чего-то (кого-то?) смертельно боится Дунечка. Она чувствовала страх, но продолжала уверенно:

— Далее. В субботу вечером, буквально перед гибелью Агнии, я звонила вам обоим из Герасимова. У вас есть алиби? Молчание, которое нарушила Дуня, все так же глядя исподлобья:

— Во сколько вы звонили?

— Без четверти девять. Между девятью и десятью часами наступила смерть.

Мирон прошипел, обращаясь к Алексею:

— Чего молчите-то? Вас же расколол следователь.

— Меня никто не может расколоть, — ответствовал Алексей хладнокровно. — Я говорю то, что считаю нужным.

— Его мент видел!

— Ну и что? Я там работаю.

— Строите дом № 6 по улице Аптечной? Его видел мент около девяти на площади.

Катя вздрогнула и переменила тему:

— Кстати, Мирон Ильич, вы столкнулись у меня с Сашей Вороновым десятого апреля в среду. Вы его узнали?

— Да как бы я…

— Вы ж с ним вместе учились.

— Я его никогда не знал!

— И тем не менее вы позвонили сюда двенадцатого и разговаривали с ним по телефону?

— Вы Мирошникову про меня такие шуточки выкладываете?

— У вас есть алиби на эту субботу?

— Стопроцентное. Вечером у меня была Дуня.

— Вы отключали телефон?

— Просто не брал трубку. Дуняш, подтверди…

Она кивнула, в глазах метался откровенный страх.

— Ладно, пошли из этого сумасшедшего дома!

Но Дунечка не тронулась с места.

— Пошли! — повторил Мирон настойчиво.

— Я… еще посижу. Мы тут с мамой встречаемся сейчас. Тут, у аптеки.

«Она врет! — поняла Катя. — Она кого-то боится!»

В прихожей гулко захлопнулась дверь за Мироном, Дунечка сказала, опустив голову:

— Я тогда все рассказала вам и следователю. Я больше ничего не знаю. И насчет небесных голосов вы правы, Екатерина Павловна. Мне померещилось. Галлюцинация.

— Ты сказала: мертвые переговариваются.

— Да, я по телику наслушалась черт-те чего.

— Как странно: в обеих записках упоминается какая-то «тайна мертвых». Запечатанная.

— И отец о ней пишет? — поинтересовался Алексей.

Катя произнесла медленно, наизусть: