Иначе

Хоть время и закрутилось, в глобальном плане я так и остался в прошлом году. Работу я не искал. Все так же заработки мои сводились к наебу людей в сети, только теперь уже слегка в другом формате. Я мутил ноунеймовские симки на авито, создавал аккаунты, заставляющие людей думать, что я ярый спортсмен, борец, мма-шник, нагружал контент соответствующий, подписывался на тематические паблики и впаривал людям несуществующие капы, защиты, перчатки, бады, футболки, в общем, все, что могло бы заинтересовать приверженцев спорта. Предоплата, еще немного мозгоебства и все, аккаунт морозят, а я со средствами к существованию, мучу очередную страничку на имя Ивана Рашгардовича, и снова в путь.

Давно не ходил сюда. В феврале тут жестко отделали какого-то типа, сына бабушкиной знакомой, и выкинули с третьего этажа. Пока он пытался прочухаться в больничке, около стройки часто шерстили опера, но, вроде как, когда тот оклемался и рассказал о подробностях произошедшей с ним неприятности, а именно назвал копам имена виновников случившегося, все утихло, и в окрестностях бани стало спокойней.

Старое доброе местечко с видом на завод. Вот бы сейчас Леху сюда. Верчу в руках бутыль с виски и еще раз прокручиваю в башке, что никогда, ни через год, ни через десять лет мы не будем здесь стоять с ним и, разливая по пластиковым стаканчикам пойло, обсуждать какую-нибудь сторис, неважно, о чем, о футболе ли, либо об очередном подорожании горючего. Снег так и будет стекать с крыши опеля, а вот нам с Нео попиздеть не удастся.

Около речки, в середине, с уже показавшейся из-под снежно-ледовой поверхности, черной водой, бегают какие-то пездюки.

То ли от того, что я стою около оконного проема, то ли от посетивших меня мыслей, по коже пробегает дрожь. Даже дрожью это нельзя назвать, а если и можно, то пробегает она не по коже, а внутри, где-то по сосудам и венам. А ком появляется не в горле, а в самом центре внутренностей. На глаза, может, от порыва ветра, а, может, от этих вибраций, выступают слезы.

И Лена уезжает. У нее теперь своя жизнь будет. Семья, дети. Да и куда уезжает? Ни разу не в соседний район, а в другую страну. Кто у меня остался? Открываю пробку бутылки и ставлю ее на подоконник. Помимо их, у меня никогда и никого не было. Все остальные персонажи, периодически появляющиеся в моей жизни – просто сослуживцы, собутыльники, тени. Ничего для меня не значащие имена. Можно ли назвать другом Толяна с бывшей работы? Как бы там ни было, но после новогодней вечеринки мне ему звонить что-то не позволяло, да и он меня не набирал.

Если даже я неделями мог не общаться с Ленкой и подолгу не звонить Лехе, я всегда знал, что они на расстоянии вытянутой руки. А теперь что? До Лены несколько часов на машине. А до Лехи? Он был прав. Всегда. Когда говорил, что я хуйней занимаюсь. Что я к тридцати годам из себя представляю? Да и слова нашей принцессы, про необходимость человеку кого-то еще противоположного пола. В них тоже есть доля правды. Хули. Можно быть пиздодельным мастером наебывать других, но себя не обманешь. Кэйти – единственная девочка, за последние лет десять, которая мне действительно была более чем симпатична. Чем? Хер знает. Но факт остается фактом. И, конечно же, тут я налажал. Я не стал говорить Лене о том, что пару недель назад звонил Кате. Потными от волнения руками, я держал телефон около уха в течение трех – четырех гудков. Почему я не подождал дольше? Ответа на этот вопрос у меня не было. Как и вариантов того, что бы я сказал ей, если б она все-таки взяла трубку в тот вечер. Но на нет, и суда нет. Катя, естественно, не перезвонила, а я удалил к хуям ее номер. Собственно, на этом и закончилась эта история.

Хочу хоть что-то найти, помимо отрицательных определений, которые лезут на ум, но ничего не выходит.

– Блять! В пизду! – громко ору я и, резко повернувшись, задеваю бутыль Вельвета. Та падает около моих ног на бетонный пол и разбивается вдребезги.

Я смотрю вниз и понимаю, что остался один. Интересное чувство.

По помещению распространяется приятный аромат разлитого вискаря.

Солнце ярко освещает все вокруг. Редкие полупрозрачные облака, проносящиеся со скоростью света, не успевают даже на несколько секунд образовать тень. Звук стучащей по металлическим подоконникам капели гармонично переплетается с чириканьем птиц и криками детей, пропитывая один из первых не зимних дней пробуждающейся жизнью.

– Катюша, я думала, вы их загоняете сегодня, а они только раззадорились! Чувствую, сегодня без тихого часа мы, – директор детского дома, высокая пышная женщина пятидесяти лет с добрым лицом смотрит на происходящую неподалеку детскую суету. Ребята поделились на команды и пинают мяч

– Извините, пожалуйста, Ксения Викторовна. Я обещала им в прошлый раз спортивный день, – отвечает Катя, проверяя в спортивной сумке reebok, все ли на месте

– Да ты что, девочка! Я же шучу! Пусть бегают. Погода – вон какая. Весна идет. Когда вы к нам в следующий раз?

– На майских обязательно заедем

– Смотри, не забудь ничего, а то отвлекаю. Не дай Бог, придется возвращаться