Иная. Песня Хаоса (СИ)

— Юлкотеон?! — прошептала пораженно Котена и пригляделась к всаднику. Он восседал на вороном тонконогом скакуне. Кафтан нежданного покупателя не уступал по роскоши одеждам уехавшего приближенного султана. На чалме красовалось яркое перо, закрепленное переливчатым изумрудом. Но Котену поразила не богатая одежда и не добрый конь. Она услышала имя, она узрела лицо. Нестарое, но уже и не молодое, смуглое, с крупным заостренным носом. Обрамляли его не по годам смоляно-черные борода и усы. И Котена узнала эти жесткие волевые черты вспомнила образы из далекого детства. Что-то сломалось в ней, и она закричала, срывая с лица покрывало:

— Отец! Отец!

— Молч… — попытался рыкнуть Вхаро, хватаясь за плетку. Но в этот момент Юлкотеон-эфенди сошел с коня и поднялся на помост к невольницам. Он встал напротив Котены, и тогда у нее совсем не осталось сомнений. Разве могла она позабыть? Как странно сбывались все ее детские мечтания о далекой стране. Как нелепо и неправильно. Что сулила эта встреча? Чудесный дворец или булатный нож? Не так она себе представляла. И все же, возможно, именно Юлкотеон помог бы спасти Вен Аура. Все-таки… отец. Пусть и оставивший, пусть и бросивший.

— Кто ты? — спросил он.

— Твоя дочь, — уверенно отозвалась Котена. Но Юлкотеон лишь рассмеялся, повергая в смятение:

— Да мало ли у меня байстрюков по всем домам увеселенья!

— Нет! Я из заснеженной страны Ветвичи! — запротестовала Котена и выставила перед собой левую руку, на которой под кандалами блестел уцелевший браслет: — Я — Юлкотена. Помнишь? Ты сам меня так назвал! А это твой подарок. Матушка берегла его мне в приданое. Отец, пожалуйста…

Повисла тишина, нежданный покупатель рассматривал с разных сторон Котену и морщил лоб, выдавая тем свой возраст. Нет, в воспоминаниях детства он оставался молодым и прекрасным, почти как Вен Аур. Ныне кожа его обветрилась и кое-где покрылась темными пятнами, возле губ и между бровей залегли морщинки. Котена не знала, как относиться к этому мужчине напротив нее и не знала, как он относится к ней. Она слабо надеялась на чудо, на великую милость. Что угодно! Лишь бы кто-то помог ей выбраться из плена и убраться подальше от Вхаро.

— Значит, Юлкотена, — наконец обстоятельно проговорил отец, и словно смягчился. — Помню. Те пять лет в холодных Ветвичах среди варваров сложно забыть. Ладно, Юлкотена-кызым. Гляжу, ты такая же строптивая, как твоя мать. Да, неприятная вышла история.

— Что? Дочь? — поражался Вхаро.

— Дочь, — властно кивнул ему Юлкотеон. — Эй, работорговец, освободи ее. Плачу полцены.

— Как вам будет угодно, эфенди, — встрепенулся Вхаро, но уже без прежнего радушия. Когда он расковывал Котену, то морщился так, словно его заставляли есть что-то невыносимо кислое. Но Юлкотеон быстро умалил негодование, купив за полную стоимость еще двух рабынь себе в наложницы.

«Да отец стал важным человеком, — подумала Котена, когда ее усадили в паланкин и понесли. — Смогу ли я уговорить его помочь мне? Смогу ли?»

19. Тайна песен

Заморское угощение таяло ореховым привкусом на языке. Котена давно уже не пробовала ничего сладкого. В пути два изгнанника обходились дарами природы. Зимой все больше дичью, а летом к ней добавлялись коренья, кашица из желудей, грибы и ягоды. А на корабле Вхаро всякая еда отдавала привкусом тлена. Но с возвращением Вен Аура жизнь вновь заиграла теплыми красками. Впрочем, испытания и не думали заканчиваться.

Котена сидела на мягких подушках подле низенького столика, закутанная с ног до головы в чужеземные одежды. Под длинную рубаху лазоревого оттенка, напоминавшую платье, по местному обычаю полагалось надевать шаровары. На ногах, с которых в купальнях срезали все грубые мозоли, красовались тонкие туфельки с загнутыми носками. Котена знала, что наряд Империи Велла подходит ей, делает ее похожей на прочих южанок. Видимо, так же счел и отец, когда отдавал распоряжения служанкам.

Сперва Котена поразилась тому, как много вокруг снует людей. Юлкотеон не был султаном или визирем, но из торговых гостей он выбился в кого-то вроде местных бояр. Котена не ведала, как называются в этой стране почтенные мужи, которые советуют правителю, как лучше поступить.

Очевидно, об отмене рабства никто из них даже не задумывался. Ведь отец сам купил двух невольниц. А в гареме его числилось еще около пяти законных жен. Много лет назад он всходил на корабль с таким обещанием, небрежно откидывая от себя матушку. Что ж, он его исполнил. И в его дворце с множеством богато украшенных комнат, слышались бойкие детские голоса сыновей. Котена понимала: она здесь чужая и ненужная. Но все же она сидела напротив отца, скрывая половину лица тонкой синей вуалью.

— Значит, Юлкотена, — с тяжелой задумчивостью проговорил Юлкотеон. Он сменил дорожный кафтан на домашнее одеяние — длинный расписной балахон. Впрочем, новая одежда не умаляла богатого великолепия почтенного мужа своего народа. По-прежнему в нем читалось горделивое самолюбование.