Иная столица

Увидев, к чему привёл отданный ею приказ, самочка с белым кольцом на шее пришла в бешенство. Она тут же расправила крылья, желая, как видимо, сменить поле боя и вместо меня броситься на группу Даге. Заметив это, я вновь с помощью копья взлетела высоко в небо и запустила в неё с десяток новых ледяных ножей. Птица, видя что это просто ножи, не восприняла атаку всерьёз и не стала уворачиваться, пока один из ледяных ножей не вонзился ей прямо в шею. Вскрикнув от боли, она резко крутанулась и вновь гневно уставилась на меня.

Тот нож, что вонзился ей в шею, был не обычным простеньким ледяным ножом, которые я рандомно создавала до этого момента, а моим собственным ледяным кинжалом. Всё это время я кидала в неё бесполезными ножами лишь для того, чтобы ослабить её бдительность и создать возможность для атаки острым кинжалом.

Приземлившись на балкон мансарды, птица начала яростно хлопать крыльями, периодически вскрикивая от боли. Но избавиться от моего ледяного кинжала было не так-то просто. У моей способности имелась слабость — заморозка всех нанесённых ран, что не позволяло врагу истечь кровью. Однако эта же особенность сейчас буквально вморозила кинжал в рану, не позволяя вытащить его наружу.

У птиц отсутствует такая важная часть тела как большой палец, поэтому они не способны за что-либо ухватиться. Единственный способ, каким они могут воспользоваться в попытке избавиться от застрявшего в их теле кинжала, будет ударить по нему крылом, что лишь усугубит полученную рану. В худшем случае вместе с кинжалом они могут даже вырвать себе кусок плоти. Однако у этого цветущего падальщика рана находилась на шее, поэтому она не могла позволить себе применить слишком много силы. Если не будет сдерживаться, недолго будет и собственную глотку разорвать, а эта перспектива сулит ей куда более серьезную травму, нежели застрявший в шее кинжал.

Пока та пыталась избавиться от кинжала, я тем временем рванула в сторону мансарды. Сперва я запрыгнула на балкон второго этажа, после чего побежала вверх по стене дома, создавая на своём пути небольшие ледяные полочки. Эти полочки были довольно хрупкими и поэтому моментально раскалывались, стоило мне раз от них оттолкнуться, однако для того чтобы просто взобраться вверх их прочности вполне хватало.

До тех пор, пока я могла поставить на что-то ногу, ни одна даже самая высокая стена не могла послужить препятствием на моём пути.

Стоило мне достичь мансарды, как самочка с белым кольцом на шее тут же попыталась вновь взлететь в небо. Не желая этого допустить, я запустила с десяток ледяных ножей в точку чуть выше её нынешнего местоположения, и птица, что после предыдущего горького опыта уже не смела просто игнорировать мои атаки, была вынуждена приземлиться обратно на балкон мансарды. Увидав в этом свой шанс, я замахнулась копьём, метя птице прямо в шею. Увы, от этого удара ей удалось увернуться, однако следующий же горизонтальный удар угодил ей точнёхонько в торс.

Взвыв от ярости и боли, она вывернула свою голову и вцепилась своим клювом в древко моего копья. Обезумевшая птица не выпустила его даже когда я запустила в неё новую порцию ледяных ножей. Как же жалко, что у меня не было припасено ещё одного ледяного кинжала, иначе бы… Хотя нет, стоп! Я ведь могу воспользоваться ледяной пластиной!

И когда я уже было собралась запустить руку в нагрудный карман, чтобы вытащить оттуда ледяную пластинку, цветущий падальщик к белым кольцом на шее внезапно начала бить крыльями, пытаясь взлететь. Но что более важно, она по-прежнему сжимала в клюве моё копьё. Моё сердце тут же ёкнуло. Если она поднимет меня в воздух, мне конец.

Я тут же попыталась силой вырвать копьё, но к моему удивлению птица начала отчаянно сопротивляться. Она, вцепившись в копьё поистине мёртвой хваткой, упорно отказываясь его выпускать, в то время как я просто-напросто не могла позволить себе выпустить его из рук. Если птице удастся отобрать у меня копьё, то ей не составит труда забросить его куда-нибудь далеко и надолго всего несколькими взмахами своих мощных крыльев. Если это произойдёт, то нам останется лишь надеяться на то, что Даге таки посчастливилось наткнуться в городе на Barrett.

В отчаянной попытке удержать копьё и удержаться самой, я смогла лишь приморозить собственные ноги к балкону, а руки к копью, после чего наша битва внезапно трансформировалась в своего рода соревнование по перетягиванию каната.

Пытаясь взлететь, птица что есть мочи хлопала крыльями, периодически задевая ими и меня, отчего моё тело то и дело пронзали волны жгучей боли. Когда же пернатая, наконец, заметила, что её взмахи наносят мне урон, она пришла в такой неописуемый восторг, словно только что внезапно выиграла главный приз в лотерее, и принялась с удвоенным рвением хлестать меня своими крыльями. Чешуйки, что покрывали её крылья, были остры как ножи, и если бы я не покрыла всё своё тело тончайшим слоем льда, то в мгновение ока превратилась мы в кучку тонко нарезанного мяса.