Иная столица

В результате нашего ожесточённого боя, как сам балкон, так и находящаяся рядом небольшая мансарда были полностью разрушены. Поручни уже давно обвалились, да и в полу повсюду виднелись дыры и трещины, так что с каждой новой минутой надёжной опоры под ногами у меня становилось всё меньше. Вот только птица из-за этого была в ещё более бедственном положении, чем я. Учитывая отнюдь немалый вес её тела и разваливающийся под ногами балкон, что в любую секунду грозил обрушиться, каждый её шаг заставлял и без того ненадёжную конструкцию сотрясаться.

Она попыталась было заставить себя взлететь, но боль в крыле мешала ей. Я же, воспользовавшись моментом, вновь набросилась на неё, желая не дать ей возможности подняться в небо. В порыве отчаянья и злости, птица снова бросилась на меня, напрочь позабыв уроки прошлого. До этого момента я уже не раз использовала инерцию её тела против неё же самой, вонзая своё копьё в щели между покрывающими её тело чешуйками.

Однако стоило мне сделать выпад, как к моему полнейшему ужасу наконечник копья внезапно обломился! Мои зрачки мгновенно сжались от шока. Чёрт! Это копьё было всё ещё недоделано, но иного выбора, кроме как сражаться им, у меня не было. Пусть теперь в моих руках осталось лишь древко копья, отвалившийся и застрявший в ране врага наконечник должен нанести птице существенный вред.

Новая волна боли, похоже, заставила её окончательно свихнуться. С безумным воплем она вновь набросилась на меня, словно всего секунду назад и не получала никаких ран. В следующий же момент от моего копья откололся ещё один фрагмент. Чего и следовало ожидать, стоит в ледяной корке появиться хотя бы одной трещине, как вся поверхность разом становится хрупкой и уязвимой.

Заскрежетав зубами, я замахнулась и всадила оставшийся в руках фрагмент древка в оставленную наконечником рану на теле птицы, вгоняя тем самым наконечник ещё глубже в плоть птицы. Сейчас мы с ней уже находились настолько близко, что она без труда могла клюнуть меня, всего лишь вытянув вперёд шею, что она, в прочем, и не преминула сделать.

Уворачиваясь от клюва, я резко нагнула голову вбок и одновременно с этим изо всех сил пнула торчащее из её тела древко. Благодаря этому манёвру копьё ещё глубже воткнулось в её тело, однако сама я потеряла из-за этого равновесие, и клюв чёртовой птицы угодил мне в грудь. Удар получился настолько сильным, что выбил из моих лёгкий весь воздух. В глазах всё закружилось и потемнело, и если бы не тот факт, что мой слух успел уловить хруст разламывающейся под ударом клюва ледяной пластинки напротив моего сердца, я и вовсе посчитала бы, что уже умерла.

Половина общей длины того, что прежде было моим копьём, уже торчало из её груди, однако птица продолжала очумело атаковать, словно и не замечала своего ранения. Не стоит недооценивать живучесть иных. Не смея больше пинать древко копья из опасения пропустить ещё один серьёзный удар, мне оставалось лишь атаковать голову птицы, попутно уворачиваясь от её острого клюва и выжимая из себе последние крохи энергии льда, что ещё остались в моём теле. Но птица даже не думала останавливаться, словно окончательно для себя решила во чтобы то ни стало утащить меня за собой в ад, даже если это будет значит лишиться жизни самой.

Под натиском сыплющихся на меня атак, я была вынуждена отступить к самому краю балкона, где и упёрлась ногами в торчащие из пола обломки перил в отчаянной попытке не свалиться вниз. На этом крохотном балконе мы были словно двумя дикими зверьми в одной клетке. Мы оба готовились к финальной схватке, зная, что лишь один выйдет из этой битвы живым!

В этот момент самка с белым кольцом на шее внезапно подняла голову к небу и издала жалобный клич, после чего вновь попыталась меня клюнуть, однако мне удалось перехватить её атаку, ухватившись за подклювие. Крепко вцепившись в неё, я начала что есть сил вливать в её клюв энергию льда. Пусть физически я и не была столь же сильна, как эта птица, я компенсировала этот недостаток мощью своего льда!

Тем не менее, клюв злосчастной птицы продолжал медленно но верно приближаться ко мне, пока не уткнулся мне в лоб. Вместе со звуком разламывающегося под давлением льда мой лоб пронзила жгучая боль. Поставив на кон свои жизни, мы оба вкладывали в это сражение, всё, что у нас было, из последних сил стараясь пересилить соперника. У этого противостояния возможны лишь два исхода: либо её клюв пронзит мою голову, и я умру, либо моя способность превратит её мозг в кусок замороженного тофу, и она умрёт — другого не дано!..

Неожиданно до меня долетел приближающийся звук хлопающих крыльев. Дерьмо! Так тем жалостливым воплем она звала сородичей на помощь?!