Иная судьба. Книга III

Жаль, не успеет он перед отъездом заехать в нынешний знаменитый собор, красоты необыкновенной, где похоронено сердце короля-рыцаря Ричарда. Проехаться бы вдоль Сены, глянуть на два новых красивейших моста. И ещё, поговаривают, на Улице Больших Часов починены куранты, ничуть не хуже Эстрейских… После. Всё после. У него ещё будет время.

И прогуливаться неспешно, со вкусом, как и полагается старому вояке на заслуженном отдыхе, он будет не один…

Потом был тщательный осмотр больных, консилиум с жаркими спорами, обсуждение дополнительных методов лечения… Более ни разу молодой Вайсман не повысил голос на коллег, мало того — был тактичен, вежлив и убедителен. Соглашаясь, дополнял. Отрицая, не отвергал, но предлагал свои варианты. Под конец дня окончательно было подтверждено, что оспа, напавшая на Роан, и впрямь относится к редкой разновидности ветряной, хоть и протекающей изначально тяжело, но не такой смертельной, как её страшные родственницы, а главное — излечимой, и не оставляющей после себя таких последствий, как слепота, глухота и обезображенность на всю оставшуюся жизнь. Необходимость в карантине оставалась, но главное — болезнь была надёжно заперта и охраняема.

Как бы то ни было, а сегодня Поль Мари Вайсман обзавёлся новыми почитателями, и не только среди пациентов. Как следует прожарившись в удушливом уксусном пару и травяном дыму, разившем чесноком и полынью, откашлявшись после, увы, необходимых действ, изгоняющих заразу с одежды и из дыхательных путей, почтенные медикусы распрощались со своим младшим собратом относительно учтиво, даже выразив благодарность за ряд «дельных и неожиданных», по их мнению, советов. Мэтры же Симон и Рошан раскланялись весьма тепло и выразили надежду на возможное сотрудничество в дальнейшем.

Мир, хоть и шаткий, был восстановлен. Капитан, даже не чихнувший во время неприятной процедуры лечебного окуривания — привык к дымам куда ядрёней, вроде серного и порохового! — с удовлетворением кивнул. Теперь е г о докторёнка не страшно оставлять здесь одного. Уже не растерзают. Да и делом будет занят, совместным, кстати, с собратьями по цеху, а это сближает. Осталось проводить Поля и оставить распоряжения лейтенанту.

Капитан усмехнулся, отследив, как тоненькая фигурка доктора кое-как вскарабкивается в седло. Устала госпожа Полина Вайсман-Парре. Вымоталась… Нет, он не поможет, и не подсадит. Хочет «доктор» сохранять инкогнито — Бога ради, пусть сохраняет, и было бы неучтиво его разоблачать. Пусть пребывает в неведении… до пор, до времени.

…- Лурье, вы всё помните?

Лейтенант залихватски подкрутил чёрный ус и подмигнул.

— Так точно, господин капитан! Уже распорядился. Ох, ребята и ржали, хоть главного и не сообразили… Значит, так: крепкими словами при господине Поле особо не выражаться; нужду не справлять; граций в казармы не водить. Сохранность самого господина докторуса блюсти, особенно, ежели начнёт соваться, куда не надо. Не сомневайтесь, присмотрим.

Капитан сдержал улыбку.

— И вот ещё что, лейтенант. Могут быть… инциденты. Я слышал, что нашего дока, и не только его, некоторые здесь не особо жалуют. Когда по городу ходит болезнь — невежи винят тех, кто их лечит. Держите под контролем недоброжелателей, от них всего можно ожидать. Потому-то я и прошу не отпускать его из казарм на квартиру, как бы он не рвался. Надо будет — перевезёте его лабораторию сюда, но без охраны наружу пусть даже нос не высовывает.

Лурье хмыкнул.

— Этак скоро, при таком характере, чего доброго, не мы её… извиняюсь — его, а сам господин Поль моих ребят изящной словесности обучит… — Посерьёзнел. — Всё понял, господин капитан. Приглядим и за этим.

* * *

— Полагаю, старику Гийому далеко ещё до впадания в детство. — Капитан Винсент присел на корточки перед полуобгоревшими останками полуптицы-полуящерицы. — И я склонен отнестись к его словам серьёзно. — Потянул носом. — Тления не чую, но на нежить, что не разлагается совсем, непохоже… Ты не смотрел в своих фолиантах, что это за тварь?

Максимилиан Фуке презрительно хмыкнул. Дескать, я, да не узнаю? Щелчком отбросил плавно покружившееся и улёгшееся на плечо кленовое семечко, похожее на печальную бабочку, и только тогда снизошёл до ответа.

— Похоже на помесь виверны и неразумного лесного дракона мелкого вида. Потомство дикое, хоть и приручаемое, и очень агрессивное. А главное — этот смесок из шестиконечностных. Видишь? Рабочих лап четыре. Без труда унесёт на большое расстояние овцу или… субтильную девушку.

— Всё-таки попытка похищения…