Иная судьба. Книга III

Реванш. Им просто нужен реванш за то давнее поражение. После смерти мужа власть Аквители держится на волоске, и всё из-за скверной репутации. Нет, будь распутная эльфа при этом ещё и неплохим политиком — ей бы прощались многие грешки. Так ведь нет! Единственное, на что ей хватало ума — не разогнать советников мужа и действовать по их подсказкам; они и дёргали за ниточки, предоставляя так называемой королеве всласть упиваться привилегиями власти, а уж тяжкие обязанности этой самой власти взвалив на себя. Им удобна была эта королева. Умные люди… вернее эльфы, они предпочитали официально числиться на вторых ролях, и на трон не претендовали. А вот чтобы спокойно из-за спинки трона управлять — нужно было, чтобы кукла на этом троне сидела достаточно надёжно.

Им понадобилась война. Пусть кровопролитная, пусть затратная — но обелившая сам вид дроу. Каламбур, да? Обелившая тёмных эльфов… Заставившая вернуть нации самоуважение. Ибо гонор, не подкреплённый чем-то конкретным, оставался всего лишь гонором, а вот взгромоздившийся на плечи «отвоёванной в справедливой войне» Бургундии дал бы со всем основанием прочувствовать, наконец, свою значимость.

Эта идея герцогу не нравилась до отвращения. Впереться в самое сердце Галлии? Да никогда!

И уж совсем не нравилось Жильберту д’Эстре, как оценивающе косила на него Аквитель Поднебесная — наградили же прозвищем, будто и впрямь горстка небольших островов занимает всю вселенную! А взгляд у королевы, несмотря на присутствие и министров, и советников с обеих сторон, был порой настолько блудливый, что трое её походных любовников багровели от злости. Отчего атмосфера переговоров не освежалась, прямо сказать. Мрачная была атмосфера. Замораживающая любую надежду на мирный исход.

Оттого-то при первых же звуках до боли знакомого голоса, приглушённого парусиновыми стенами, сердце его светлости сделало кульбит, как певец серенады, в которого вместо гроша полетел от красавицы с заказанного её кавалером балкона новенький золотой. И было чему радоваться.

— Винс! — гаркнул он, сшибаясь на входе с доблестным капитаном и стискивая того в железных объятьях. — Ну, наконец-то! Я тут скоро поседею без тебя! Но сначала — что в Роане? Что дома?

— И я рад, — скупо улыбнулся Винсент Модильяни. — Погоди, я весь пропылился, дай хоть напиться и помыться с дороги. В Роане порядок, оспа есть, но ветряная, оставил там Вайсмана с целой гильдией эскулапов. Разберутся. Вот тебе депеши, — вынул из-за обшлага два узких конверта, — рекомендую ознакомиться. Пока зачитаешь — приведу себя в порядок и доложу подробнее.

Герцог с жадностью схватил письма, просиял, углядев на одном личную печать, при виде второго нахмурился. Кивком отпустил Винсента. Поколебавшись, всё же начал с послания, отмеченного Ватиканским гербом.

Машинально придвинув ногой складное походное кресло, уселся. Перечитал. Потёр заросший к вечеру щетиной подбородок.

— С этим понятно. — И добавил туманно: — Что ж, может, и к лучшему… Решить всё сразу и…

Энергично рубанул рукой, словно утверждая «всё» и «сразу». Отложил письмо на опять-таки складной походный стол — аккуратно, со всем почтением к отправителю — и вскрыл первое, что давно уже жгло колено.

«Драгоценный мой супруг!»

…и расплылся в блаженной улыбке.

Никто ещё к нему так не обращался.

Не выдержав, украдкой, как мальчишка, оглянувшись, прикоснулся губами к бумаге, на которой, казалось, сохранился аромат фиалок от тонких девичьих пальчиков.

«Милый Жиль! Пишет тебе твоя маленькая неразумная жёнушка…»

И мир вокруг исчез. Не стало белых полотняных стен и круглых потолков, прогибающихся под напором осеннего ветра, окриков вооружённой охраны, лошадиного ржания, треска сучьев в разгорающихся кострах, звяканья железа (это Винсент по соседству, прежде чем приступить к омовению, снимал с помощью герцогского камердинера дорожный лёгкий доспех…) Всё пропало. Остались он — и родной милый образ перед глазами, и любимый её голосок…

«Я с самого утра страшно боялась, что не справлюсь. Но все меня успокаивали, и ты тоже, хоть далеко. Ах, Жиль! Милый!»

«Спасибо тебе за подарок. Он прекрасен. И фиалки. И стул в кабинете, который сменили нарочно для меня, чтобы был повыше. Я вот пока не поняла, как ты делаешь, чтобы появилась карта Галлии, ты потом научи меня, ладно?»

Непременно. Но о карте ли ты думала, милая жёнушка, когда писала эти строки? Герцог лукаво усмехнулся.

«Мэтр Фуке учил меня отвечать на Высочайшие Прошения…»

Бедняжка Марта, она и впрямь думает, будто на её плечи легла вся провинция! Молодец, Макс. Пусть поддерживает в ней эту иллюзию, а сам, как обычно в его отсутствии, разбирается с делами. Девочке, безусловно, надо приобщаться к управлению, но постепенно, не сразу. Такими вот шажками.

«…А прошений было много, я просто вспоте…»

Не привыкла к разбору бумаг, голубка…