Иная судьба

Тех, которые притулились в сером доме, выше самых пышных дворцов. Засели за щербатыми окнами, за хлопающей дверью… в самом центре паутины нитей, которую сплетали.

Шагнуть через порог. Пригнувшись — в комнату, полную запахом рыбной похлёбки…

— Ступай, откуда пришёл, Убийца!

Дверной проём оказался занят — попробуй, войди, невидимка! Через такие-то плечи, такие-то руки…

В руках — булава. Покачивается с намёком.

— Вопросы задавать припёрся?! Поздновато заявился. Вот тебе ответ! Не уйдёшь — зубы пересчитаю.

— Э, — долетело у Мойры из-за спины. — Спорим, я его первая в песок вколочу?!

Впору в голос заржать: всеведущие Мойры сроду так никого не встречали! Говорят, к кому-то являлись — старухами, к кому-то — девами прекрасными, к кому-то — женщинами, умудренными годами. С прялками, с таинственным туманом в глазах…

Ко мне вот — с булавами. Зубы считать.

— Вопросы задают боги. Смертные. Владыки. Те, над кем властна ваша мать. Мне столько раз повторяли, что я чудовище, что я наконец сам поверил в это.

Мойра моргнула. Попятилась внутрь дома, открывая вторую сестру — такую же рослую, плечистую, брови на пол-лица. И в руках булава — эта не для зубного счета, для вколачивания в песок.

— Тогда с чего б тебя принесло? Э, Лахезка, спорим — про материнский свиток вызнать хочет.

— А вот и спорим!

— На диплакс новый зеленый!

— Шерстяной!

Подождал, оглядывая узкую комнату с потухшим очагом — тот чадил последними облачками дыма.

— Я явился делать что умею. Переписывать судьбы. Хотите — ваши перепишу?

Лахезис рот разинула — булава бы влезла. Сейчас ляпнет что-нибудь этакое — «А силенок-то хватит?» Атропос перекосила рот — сейчас другое скажет: «Что, Убийца? Мечом обзавелся — храбрый стал?»

Да. Мечи хорошо умеют переписывать судьбы. Надежно. Словно стилосы — острием по свиткам. Но я не стану хвататься за Серп Крона.

Просто уйду. Из этого дома. С Олимпа. И вы проиграете все ваши споры разом. Потому что скажите мне, вещие сестры — как скоро на Олимп двинутся восставшие рати Гигантов и сколько почтения эти рати окажут вам при встрече?

А они двинутся. Поднимутся, захлестнут этот мир невиданной волной. Богов как яблочки пообтрясают — если только я не перепишу кое-что в самый последний момент.

Так скажите мне, о Мойры, что будет — если я перепишу что-то неверно.

Они попятились, ворча, двумя побитыми цепными псинами. Открыли третью.

Мелкую, редковолосую старушонку, сидящую в ворохе нитей. Глядящую — с припрятанной подальше ненавистью.

Древними, истертыми ножницами вот щёлкает — могла бы, резанула бы…

— Явился, значит, Криводушный.

— Твои сестры назвали меня Убийцей.

— Правильно сделали. Криводушный Убийца — хорошее сочетание. Только вот неверное. Я бы сказала — Криводушный Дурак. Ты дурак Кронид, ты знаешь это?

Да уж спасибо, сколько раз мне это повторяли — как следует знаю.

— Потому что пришел сюда? Потому что говорю с тобой? Потому что решил сделать… то, что решил?

— Потому что решил — и пришел. А не решил — и сделал. Раз уж явился сюда — значит, ищешь обходные пути и хочешь, чтобы на самом деле тебя остановили.

Я молчал. Серп под ладонью заливался белым смехом небытия. Он знал — остановиться мы не можем.

Ибо мы — одно.

Только вот взгляд как присох к истертому, зазубренному лезвию ножниц. Между которыми неспешно протянулась, улеглась еще одна нить.

Так же, как когда-то — моя.

— Что смотришь? — голос Неотвратимости — надтреснутый и зазубренный, как металл. — Твоей нити тут нет, невидимка. Только вот смерти-то ты все равно успел попробовать? Обратно не хочется?

Лезвия сжались, резанули — и нить жалобно вскрикнула, дёрнулась, свернулась… пропала.

Померещилось — пол, чёрная жидкость хлещет из горла, заливает пальцы… нет, мелькнуло — осталось позади, выпаленное обжегшим ладонь Серпом.

Я подошел к развернутому свитку, который разбросал кольца по каменному столу. Клото пошла следом, проворчала: «Чего ты там не видел»…

Снял с пояса меч — и Мойры онемели, когда острие Серпа Крона зависло над их сущностью. Над частью их предназначения.

— Мой отец думал, что убить Судьбу можно только одним способом. Сотворив то, что не прописано в ее свитке. Хотите поспорить со мной на то, что я найду не один способ?

— Ах ты…

Я — мы — улыбнулись едкой улыбкой небытия. В лицо трём ничтожным перепуганным старухам.

Нить легла между двух древних лезвий — а они не сомкнулись. Побоялись тиши и скрещения взглядов.

— Это не убьёт её, — выдохнула Клото. Глянула волком на раскрывшую рот сестру, отмахнулась. — Что? И так ведь получит, за чем пришел. Наведет свой меч потом на веретено, или на ножницы вот еще… Только это убьёт нас, Убийца. Не её. Мать так не взять.

Хорошо, кивнул я. Точно, — оскалился Серп Крона с моего пояса. Мы предполагали. Слушаем внимательно. Так, стало быть, не взять. Как взять?

— Думаешь — в ее строках нет про Гигантов и тебя с Серпом? — скривилась тогда Лахезис. — Мелькало, видели. Опять же, можешь попытаться Флегры под корень срыть — и очень может быть, что до какого-то предела сроешь… Только вот у тебя там на Флеграх — Погибель, не забыл?