Иная война (СИ)

Император тяжело поднялся из-за стола, прошелся по кабинету, стараясь дышать полной грудью, усилием воли загоняя ярость во внутренние оковы. Успокоившись, он подошел к столу, взял расшифрованное послание Фока, внимательно перечитал еще раз. Закурив папиросу, уселся в кресло и принялся размышлять — по собственному опыту уже знал, что старик дает только многократно выверенные и продуманные советы.

— Войны пока объявлять не следует, а начать подготовленную операцию без промедления, и не упустить время, — вслух прочитал император. И призадумался — от Адрианополя до Константинополя двести пятьдесят верст пути, и болгары уже преодолели больше половины, преследуя отступающего противника. Все три турецкие армии разгромлены союзниками в поле, обороняются лишь крепости и города, и то, только потому, что османы страшатся отмщения за все то «хорошее», что они сотворили с христианами. Правда, уже начали сдаваться в плен — болгарские, сербские и греческие солдаты, даже черногорцы, дисциплинированно сдерживали гнев, понимая, что иначе война будет серьезно затянута по времени. А вот турки себя не сдерживали — и срывали злость на мирных жителях, причем исключительно своих подданных, что проживали тысячелетиями в Малой Азии.

— Петр наведет порядок в своем «царстве» очень быстро, благо все турецкие войска находятся на Балканах. А кто начнет воевать иррегулярно — то пусть пеняют сами на себя, у нас есть казаки! И спуску давать они не станут, отместку живо свершат!

Царь задумался — Кавказская армия генерал-лейтенанта Юденича была давно готова к наступлению отлично обученными и полностью укомплектованными стрелковыми дивизиями, которые единственные среди всей русской армии получили в полном объеме новое вооружение, от пулеметов до минометов. Большую часть оставшихся на сверхсрочной службе опытных «маньчжурцев» направили именно туда — горы для них знакомы, боевого опыта более чем достаточно.

Командующего Кавказской армией подобрал сам Фок, который хорошо знал Юденича как командира полка, потом дивизии в Маньчжурии, отметив, что Николай Николаевич «мастер импровизации». Великий князь Петр Николаевич пока в Тифлисе, но немедленно выедет в Карс, благо погода стоит хорошая, и нужно до начала декабря освободить значительную часть нагорья, выйдя на линию озера Ван и до Эрзерума, что в переводе звучит как искаженное «город ромеев».

У турок примерно восемь плохо обученных полков, еще столько же ополчения могут собрать под знамена. Где-то с пяток откровенно слабых дивизий общим числом. На каждую из них придется по русскому, очень сильному, не хуже гвардии, корпусу. Да курды могут собрать 40-50 сотен туземной конницы. Вот только на каждую из них можно выставить по казачьему полку кубанцев и терцев, и вырубить всех нещадно, без всякой жалости — разбойники моментально осознают, что к чему и рассеются.

К тому же в кавказских полках много проводников из армян, ведь значительную часть населения составляют жители, что встретят единоверцев с нескрываемой приязнью. Теперь не будет оставления Эрзерума, как произошло в 1829 году, когда войска будущего фельдмаршала Паскевича завладели городом, но по условиям мира тот пришлось вскоре оставить. В него даже поэт Александр Сергеевич Пушкин успел совершить свое знаменитое путешествие, которое позже описал.

Теперь все — никаких уступок не будет!

Одновременно в горах, в глубоком тылу османов поднимут восстание армяне, привыкшие к партизанским действиям за столетия борьбы против оккупантов. Император вспомнил двухгодовой давности тайную встречу с лидером тамошних инсургентов — Андранник Озанян показался ему толковым предводителем, и он даровал ему чин войскового старшины, пообещав, что на освобожденной территории будет создано казачье войско…

Александр Михайлович еще раз перечитал довольно объемистое послание Фока, усмехнулся, и негромко произнес:

— Завтра отправим «Ростислав» за телами посольских, вот так и начнем войну, надеюсь, что все получится!

Глава 26

— Видишь ли, Георг, нет смысла отдавать твоему брату Константину то, что он в своих руках не удержит. К тому же, начнутся притязания на общегреческое главенство, верховенства Афин над Константинополем, — Евгений Иванович с нескрываемым удовольствием глотнул соленого морского воздуха, испытывая несказанное блаженство. Он самозабвенно любил море, и с годами эта любовь возрастала все больше и больше, особенно остро почувствовалась после первых одержанных над японцами побед.