Индиго

Я знаю, что мне нужно сделать. Мне надо дойти до его комнаты, постучать в дверь и попросить его остановиться. Перестать издеваться надо мной, пытаться сделать нас парой, соблазнять меня своими чертовыми губами, песнями и тоннами ударного обаяния. Мои губы пульсировали от другого поцелуя, которому не суждено случиться, и я беспричинно злилась на весь мир. Надо выпустить пар. Нужно выбраться отсюда. Сию же секунду.

Обдумывая происходящее, я повернулась с целью открыть дверь и поделиться с ним своими мыслями. Именно в этот момент я услышала, как кто-то стучится ко мне.

Моргнув, я приоткрыла дверь и выглянула в щель.

Там стоял Алекс с красными глазами и капельками пота на лбу, будто он устал от попыток не колотить в дверь. Он толкнул ее, чтобы открыть до конца, молча вошел, обхватил ладонями мое лицо, прижав большие пальцы к моим щекам, и поцеловал.

Грубо.

Я отступила, застигнутая врасплох и неподготовленная, но это лишь сделало его поцелуй агрессивнее. Я сделала отчаянный вздох, как только он сунул мне в рот язык, поглаживая мой. Наши языки сплелись, голодные и злые, в диком танце без ритма и темпа. Я застонала, он зарычал, посасывая мою нижнюю губу и предупредительно прикусывая ее. Не вздумай ослушаться, говорил его укус с английским акцентом. Иначе пожалеешь.

Признаться честно, я не думала. Не о том, как ему удалось загнать меня глубже в комнату в наполненном похотью дурмане, и, конечно, не о последствиях. Вот почему, когда он обхватил обе мои ягодицы и толкнул меня так, что спиной я ударилась о старинный комод, я позволила ему сделать это. Он снова прикусил губу, на этот раз сильнее, и я поморщилась. Я хотела, чтобы он знал: я не сдалась ему – я сдалась своим собственным желаниям. Это совсем другое. Эгоистично. И для меня.

– Знаешь, всегда было интересно: каково это, когда ты так делаешь – покусываешь эту пухлую, сексуальную губку. – Его губы едва касались моих, влажные и пропитанные насквозь грязными намерениями.

Все, что я могла сделать в ответ – выдохнуть ему в рот. На вкус Алекс был как невинный лимонад, который он пил после концерта, с горьковатым привкусом недавней сигареты. Восхитительно в грубом, непримиримом виде. Пальцами я нащупала шелк его волнистых каштановых волос и сжала их, мои бедра прижались к его прессу. Он схватил меня за них и приподнял так, чтобы я смогла обхватить его талию ногами, прижимаясь к его паху своим. Я сжалась вокруг пустоты, отчаянно желая почувствовать его в себе, но знала, что лучше не расстегивать молнию.

Он сжал мои волосы в кулаке и сильно потянул, заставляя меня смотреть ему в лицо. Кожу на голове покалывало, но он не делал мне больно. Не слишком.

Меня словно поглотило холодное пламя и одновременно щекотали тысячами перьев. Все тело трепетало, и за всю жизнь я никогда не чувствовала себя такой бодрой. Он положил меня на королевских размеров кровать и лег сверху на меня, точно так же, как раньше на диване, и это было свидетельством того, что я уже проиграла битву. Ту, где я рисовала границы и спокойно жила среди них. Потому что, как бы печально это ни звучало, при общении с Алексом Уинслоу я уже нарушила множество собственных правил, и ни одно из этих решений не было осознанным.

Его бедра дернулись между моими ногами. Его эрекция ощущалась сквозь мои тоненькие легинсы и его джинсы.

– Посмотри на меня, – сказал он. Нет. Я не могла. Этот момент принадлежал мне. Тот факт, что он тоже здесь, не имеет значения. Так я пыталась себя успокоить. С закрытыми глазами я продолжала неистово его целовать.

– Посмотри. На. Меня. – Он сжал мои волосы в кулак и сильно потянул, заставляя меня подчиниться приказу. Что бы он во мне ни увидел, это заставило его ослабить хватку. Но намерения оставались очевидными. Алекс Уинслоу играл грубо и за пределами постели.

– Заранее прошу прощения. – Он наклонил голову в сторону.

– За что?

– Ты станешь недоступна для других мужчин на этой планете. Я трахну тебя, Инди. Так жестко, что ты еще годами будешь вспоминать меня, лежа под своим скучным, любящим миссионерскую позу мужем. Мне будет принадлежать каждый оргазм, каждая дрожь, каждая волна наслаждения в тебе. С этих пор буду я. Только я. И за это я действительно извиняюсь.

– Ты такой дерзкий. – Я оставила дорожку из поцелуев на его шее, а он прижимался своими джинсами к моему лону через нашу одежду, быстро и грубо, создавая такое трение, что мой клитор набух и умолял об освобождении.

– И, тем не менее, я прав.

– Мне подписать соглашение о неразглашении прежде, чем мы отправимся в койку? – Я ухмыльнулась, и за это получила укус в подбородок.

– Когда я буду трахать тебя, Стардаст, ты будешь кричать так отчаянно, что весь город узнает, что я наконец-то в тебе.

Я провела пальцами по его широкой спине. Было приятно оставлять на нем отметины. После всех насмешек, поддразниваний и шуток настала наконец моя очередь. Он ранил меня. Я украсила его. Но в результате мы оба запятнали друг друга.

– У нас не будет секса. Я… не очень опытна.