Индиго

Анна и сама не заметила, как потерялась в нем, перестала задаваться вопросами и принимать самостоятельные решения, позволив центру собственной вселенной уместиться в одном человеке. Все ее мысли, желания и потребности были связаны с Аланом, и его это более чем устраивало. Справедливости ради стоит отметить, что он отдавал ей не меньше. Не только в сексе, но и в бытовых моментах. Алан сам заказывал еду, феноменально готовил и баловал Анну завтраками в постель, поил ее дорогим вином, терпеливо смотрел выбранные ею фильмы, вытаскивал на прогулку, навещал вместе с ней мистера Одли и «храбро» защищал от ревнивого кота. Пару раз они сидели в баре, где произошло их первое деловое свидание, пили пиво, много смеялись, и острый фастфуд больше не казался девушке таким уж несъедобным.

За пролетевшие три дня ни один из них ни разу не упомянул имя Мириам, а эскизы обложек «Индиго» в какой-то момент исчезли со стен его кабинета. Анна не могла сказать точно, когда это случилось. Она редко вторгалась на территорию, где Алан творил, а творил он каждую свободную минуту (хотя таких выдавалось совсем немного), в основном по ночам, когда вымотанная его натиском Анна вырубалась на несколько часов. Он же, кажется, не спал вовсе. Как ему удавалось сохранять бодрость, не валиться с ног от усталости и восполнять утраченную энергию? Аннабель понятия не имела и даже не бралась гадать. Возможно, это она стала неиссякаемым источником его жизненных сил – или его воодушевлял новый роман, о котором он по-прежнему ничего ей не рассказывал? В конечном счете, какое это имело значение, если они оба чувствовали себя окрыленными и счастливыми?

Насыщенные дни и обжигающие ночи не оставляли Анне времени на тяжелые раздумья и сомнения. Окруженная вниманием и страстью самого великолепного и желанного в мире мужчины, девушка не спешила строить планы на будущее, ей было слишком хорошо в настоящем. Еще неделю назад, взглянув на себя сегодняшнюю, Аннабель назвала бы происходящее помутнением рассудка, а сейчас ей хотелось, чтобы это наваждение никогда не заканчивалось. И хотя она прекрасно осознавала, что их отношения с Аланом Флемингом развиваются слишком стремительно, даже не помышляла о том, чтобы предложить ему замедлиться. Скорее, она бы хотела остановить время, но увы, это желание не мог исполнить даже ее сексуальный волшебник.

* * *

Неизбежные перемены приходят утром четвертого дня. Не с самого рассвета, а, скорее, ближе к обеду. Анна просыпается одна на смятой постели. Алан давно встал, а может быть, даже не ложился. Но в этом как раз нет ничего необычного. Анна успела привыкнуть к его ночному образу жизни. Удивляет больше другое – как он выживает при таком минимуме сна и еще умудряется быть таким внимательным и заботливым по отношению к прочно обосновавшейся в холостяцкой берлоге гостье.

На прикроватном столике дымится кофе, наполняющий воздух божественным ароматом, рядом баночка с вишневым джемом, на тарелке лежат идеально прожаренные тосты, пробуждающие адский аппетит. Отложив душ на потом, Аннабель начинает с завтрака. С жадностью уплетая все, что приготовил для нее Алан, девушка прикрывает глаза от удовольствия. В спальне непривычно тихо. Сквозь опущенные жалюзи пробивается солнечный свет. Неужели наконец-то кончился дождь?

Забыв про завтрак, она вскакивает с кровати и подбегает к окну. Подняв жалюзи, тут же жмурится от яркого света. О боги, какое счастье! Первый ясный день за неделю. Широко улыбнувшись безоблачному синему небу, Анна хватает со стула мужскую рубашку и, одеваясь на ходу, почти вприпрыжку несется в его кабинет.

– Алан, собирайся! Мы идем гулять, – бодро объявляет она, врываясь без стука.

Взбудораженный девичий взгляд находит личного Аполлона сразу. Он стоит к ней спиной, поправляя на стене картину с горным пейзажем, принадлежащую кисти художника, что жил в лофте до Алана. Незаконченная, как и остальные оставленные автором работы, но только она удостоилась чести украсить кабинет Флеминга. Несложно догадаться, почему выбрана именно эта. Горы. Еще одна его огромная страсть.

– Ты встала. – Резко обернувшись, Алан пристально осматривает разрушительницу тишины с ног до головы, чуть задерживая внимание на обнаженных бедрах и вздымающейся груди.

Он всегда так смотрит – с неприкрытым сексуальным напряжением и неутолимым голодом.

– Тебе идет моя рубашка. – В черных глазах появляется хищный блеск, а в голосе – хрипловатые бархатистые нотки, от которых нежная женская кожа мгновенно вспыхивает, покрываясь мурашками. – Но мне больше нравится, когда ты без одежды.

Сказав это, мужчина начинает неторопливо приближаться.