Индиго

– Это свидетельство о смерти. Ему было всего пять месяцев, когда он умер. Сейчас бы Тим уже ходил в школу…

– Тим? – севшим голосом переспрашивает Анна, и грудную клетку прожигает едкая боль. Ее помутневший взгляд застывает на окаменевшем лице с выраженной асимметрией. Флеминг говорил, что микроинсульт, вызвавший паралич лицевых мышц, произошел пять лет назад. Ровно столько прошло с даты, указанной в смятом онемевшими пальцами свидетельстве.

Алан медленно кивает и снова отворачивается от Аннабель, тяжелой походкой перемещается к окну и, рванув на себя раму, прикуривает сигарету. В комнату врывается поток холодного ветра, поднимая в воздух только что сложенные стопки бумаг и с характерным шуршанием разбрасывая их по всему кабинету.

Алан Флеминг

– Помнишь, я недавно рассказывала тебе про лебедей? Они прилетали на пруд за нашим домом, когда я была маленькая.

– Да, вроде ты что-то такое упоминала.

– Они всегда прилетали вместе. Неразлучные и такие красивые…

– Мириам, я в курсе, откуда взялось выражение «лебединая верность».

– Ты как-то скептически это сказал.

– Ну, я немного глубже изучил вопрос.

– И?

– Если один лебедь из пары погибает, второй не падает камнем вниз, чтобы разделить участь первого. Погрустив, он создает новую семью. Да и верность в установившейся паре подлежит сомнению. Ученые-орнитологи недавно выявили, что каждый шестой птенец – плод измены.

– Ты знаешь, что с тобой совершенно невозможно разговаривать?

– Ладно, извини, малыш. Твои лебеди были эталоном крепкого и нерушимого союза.

– Можешь иронизировать сколько хочешь, но так и было. Я дала им имена, а когда они перестали прилетать на наш пруд, сильно тосковала и ждала…

– Ты ждала лебедей? Неужели все было настолько плохо?

– Жизнь на ферме не отличается разнообразием. Не так много событий происходит… А лебеди были свободны, могли улететь когда угодно и вернуться. Честно, я не понимала, зачем они вообще возвращались… На нашу ферму, на наш пруд. Мне бы их крылья… Звучит смешно, но я так им завидовала. А еще я пообещала себе, что однажды назову своих детей как тех лебедей, и они обязательно будут счастливы и свободны.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

– И как будут звать наших детей?

– Тим. Нашего сына будут звать Тим, а если родится девочка, то мы назовем ее Тея.

– Подожди… Ты же не?..

– Целых три теста, Алан, и все положительные. У нас получилось!

Сглотнув горькую вязкую слюну, я стряхиваю пепел и глубоко затягиваюсь. Воспоминания об испытанном счастье причиняют такую же боль, как о том страшном дне, когда мы потеряли его. Но тьма, что нас накрыла в самом конце, не перечеркнет незабываемых счастливых мгновений. Их было много, слишком много, чтобы поверить – так будет всегда. Мы наполнились нашим счастьем до краев, а потом разбились – оба.

– Расскажи мне, – доносится до меня приглушенная просьба Аннабель.

Взъерошив волосы, я тушу сигарету и заставляю себя вернуться на пять лет назад, в день, когда испытал чувство, сильнее которого, как мне тогда казалось, не существует в природе.

– Мириам загорелась желанием стать матерью сразу после получения диплома.

Собственный голос кажется мне чужим и незнакомым. Каждое слово как яд проникает в кровь, причиняя боль, которую не смогли притупить никакие годы.