Индия. 33 незабываемые встречи

В зале нарастал шум, кто-то что-то выкрикивал, студенты спорили друг с другом Они пытались уразуметь, какая связь между плевками на полу и тем светлым видением свободной Индии, которым так увлек их уже этот странный, ни на кого не похожий человек Ганди между тем продолжал, связывая воедино все свои мысли и не давая возбужденным слушателям повода думать, что эти его наблюдения их не касаются. «Пассажиры так называемых высших классов внушают благоговейный страх своим менее счастливым собратьям. Среди них немало и студентов. И они ведут себя иной раз нисколько не лучше. Они говорят по-английски, носят норфолькскую куртку с поясом и поэтому считают себя вправе врываться в вагоны и занимать сидячие места…. Разумеется, все это мы обязаны упорядочить в своем движении к самоуправлению».

Председательствующий, усатый пожилой махараджа Дарбханга, увенчанный за заслуги перед британской короной титулом баронета, встревожено советовался с наклонившимися к нему устроителями церемонии. Если бы он мог знать в этот момент, о чем через секунду заговорит Ганди!

А Ганди повернулся к возмущенно гудевшей сцене – вчера и сегодня, сказал он, здесь много говорили о нищете Индии, но что мы видели на открытии этой церемонии? Необычайную роскошь, выставку драгоценностей, которая порадовала бы крупнейших ювелиров Парижа. Когда бы ни приходилось мне слышать о величественных дворцах, возводимых в наших городах, будь то в Британской Индии или в княжествах, я думаю об одном – вот куда уходят деньги наших крестьян. Я сравниваю, продолжал он, перекрывая поднявшийся страшный шум, миллионы бедняков Индии с утопающими в роскоши титулованными особами и мне хочется крикнуть этим титулованным особам – нет для Индии спасения, пока вы не сорвете с себя эти драгоценности, вы не более как хранители их, а принадлежат они вашим соотечественникам!

На сцене поднялся неописуемый хаос. Махараджи и махарани стали торопливо, толкаясь в дверях, покидать зал. Председатель, недавно истративший 160 000 фунтов стерлингов на строительство очередного дворца, выскочил первым. Студенты, вновь зачарованные Ганди, аплодировали стоя.

Но Ганди еще не закончил свой дебют. Он обращался теперь к тем, кого так блистательно игнорировал все это время. Глядя прямо в прищуренные холодные глаза англичан, он заговорил во внезапно установившейся тишине замолчавшего зала о том, о чем никто еще не осмеливался говорить вслух Зачем, спросил он, по всему Бенаресу на пути следования вице-короля были расставлены агенты полиции? Откуда такое недоверие, откуда этот страх? И уж не лучше ли было бы лорду Хардингу, вице-королю Индии, даже умереть, чем влачить существование живого трупа?

И вновь повернулся к напряженно слушающей аудитории. И снова как бы пригласил их заглянуть в зеркало: «Мы можем волноваться, раздражаться, негодовать, но не будем все же забывать, что Индия теперь в своем нетерпении породила целую армию анархистов». «Я уважаю их за мужественную готовность умереть за Родину; но я спрашиваю: разве убийство благородно? Разве кинжал убийцы годится быть причиной благородной смерти? Я отрицаю это. Ни в одной священной книге вы не найдете оправдания таким методам». Он неожиданно улыбнулся: «Я сам анархист, правда, иного порядка».

Голос его властвовал над залом: «Если мы верим в Бога и боимся Его, нам не нужно бояться никого – ни махараджей, ни вице-королей, ни сыщиков, ни даже короля Георга!».

Это было уже слишком для взявшей бразды председательствования в свои руки Анни Безант. Она решительно прервала оратора. Снова поднялся страшный гвалт. Ганди с улыбкой попытался всех примирить: «Друзья мои, пожалуйста, не возмущайтесь тем, что меня прерывают. Если миссис Безант полагает, что я не должен выступать, это потому, что она тоже любит Индию и считает, что я поступаю нехорошо, делясь с вами, молодыми людьми, своими мыслями. Пусть так, но я говорю просто потому, что хочу очистить атмосферу в Индии от недоверия с обеих сторон…»

Все смешалось в некогда чинном и пристойном зале – кто-то уходил, громко хлопая дверями, кто-то кричал «Сядьте, Ганди!», кто-то аплодировал и взывал «Продолжайте, продолжайте!». Прервав Ганди на полуслове, Анни Безант закрыла заседание.

Так 4 февраля 1916 года именно здесь, в Бенаресе, вступил на политическую сцену Индии Мохандас Карамчанд Ганди. Это не значит, что наутро он проснулся знаменитым. Это тем более не значит, что он в мгновение ока стал вождем национально-освободительного движения. Путь к всеиндийскому признанию был совсем не так быстр. Просто отсчет начался именно с этого выступления. Его услышали. Его заметили.