Индия. На плечах Великого Хималая

Утром состоялась экскурсия на строительство дороги. На самом деле мы пошли к монастырю, притулившемуся высоко на горе, на подъезде к Кейлонгу со стороны Манали. И поневоле были вынуждены наблюдать строительные работы. На дороге стояли облака пыли, так что пришлось замотать лицо. Рабочие отбойными молотками и просто молотками долбили скалу. Без остановки курсировали многотонные грузовики, в их кузова грузили раздробленную породу, а далее эти грузовики шли к довольно бурному притоку Бхаги и высыпали содержимое в поток. Для него такие камни как слону дробина. Под пешеходным мостом он так разгоняется по бетонным плитам, лежащим на дне (по-моему, эти плиты — основа будущей электростанции), что камушки, которые несет вода с гор, прыгают, иногда довольно высоко выскакивая из струи.

Тропа к монастырю оказалась нахоженной, и прямо на ней стояло странное дерево: нижняя часть его ствола была сплошь утыкана монетами. Возможно, это были подношения духу дерева или богу, полустертое мурти которого находилось выше, в небольшой пещерке возле ручья. Мы же, не останавливаясь, продолжили подъем.

Монастырь располагался на крутом склоне под отвесной скалой и очень органично вписывался в окружающий ландшафт. Из его обитателей мы нашли только одного неразговорчивого, но доброжелательного монаха. Названия этой маленькой гомпы я не смог узнать. Судя по описаниям в Интернете, это была Таюл гомпа — старинный монастырь, знаменитый тем, что в нем во время буддийских праздников один из молитвенных барабанов начинает самопроизвольно вращаться.

На обратном пути, пока мы отдыхали в тени родника, Тоня сложила из камней некий храм, в который тотчас же вселился один из многочисленных духов места. Чтобы не дышать пылью, мы пошли чуть ниже главной дороги и нарвались на строительство ГЭС. Огромные трубы, сталь и пластик, строительная техника и… следующая сценка: возле груды камней работает семья, мужчина разбивает крупный щебень молотком, а женщина и дети относят в корзинах продукт производства к бетономешалке. Сочетание современных технологий и такого грубого ручного труда характерно для всей Индии.

Эта дорога выводила в самое начало Молл, где можно было полюбоваться традиционными ремеслами: прямо на улице, под навесом (на солнце было жарко), мебельщики собирали деревянные кровати, портные что-то строчили на швейных машинках, а человек, чья лавка была завалена бэушной металлической утварью, паял. Наверное, починял примус.

Игры в Павку Корчагина

В пять утра мы встали. Ветер, который завывал на террасе всю ночь и обмотал нашу выстиранную одежду вокруг веревок, превратив ее в цветные жгуты, стих. И мысли о том, что перевал закроют по причине непогоды, улетучились. Автобус подъехал, причем вовремя. Мы оказались в наиболее выгодном положении — сели первыми. По дороге стали подбирать остальных пассажиров — к нам присоединились Антоний, тезка моей жены, бодрый мексиканский полуиндеец, ищущий места силы, новозеландец и его подруга-француженка, два молчаливых австралийца и молодой индийский философ.

Соответственно, и разговоры в автобусе касались Кастанеды и дона Хуана, восточной философии, дорожных проблем и даже дайвинга в Латинской Америке. Великий дайвер Сева, много раз совершавший непонятное сухопутным людям паломничество по подводным пещерам, в лице Антонио, тоже дайвера, но менее продвинутого, нашел хорошего собеседника.

Было тихо, и мы, поднявшись на уровень снегов, попали в облако. Иногда сквозь его молоко проступал мир белого цвета: снежные вершины и снежные поля.

Вскоре облако ушло вниз, и мы въехали на Баралача-ла. Ла — по-ладакхски «перевал». Тропы, ведущей к нему со стороны озера Чандратал, я не увидел. Лишь нетронутый снег. А через несколько минут застряли в пробке.