Индийский хлопок и британский интерес. Овеществленная политика в колониальную эпоху

После 1805 г., когда спорные вопросы были улажены, Элфинстону почти ничего не оставалось делать. В конце этого года он вновь начал вести дневник. Большие, без купюр, отрывки из него, а также писем его другу Стрэчи опубликованы в биографической книге Т. Э. Колбрука «Жизнь Маунтстюарта Элфинстона» [Колбрук 1884: 110–161]. В них почти нет сведений о нагпурской земле. Описания политических событий сменились зарисовками будней, заполненных охотой, верховой ездой, пешими прогулками и чтением преимущественно древнегреческой и древнеримской литературы и одиночеством: «11 февраля. Был дождливый день, и я перечитывал мои старые дневники. Я с удивлением замечал, какой заряд энтузиазма и активности у меня был в начале 1803 г., и отчаивался из-за моего нынешнего состояния полного бесчувствия. Правда состоит в том, что я так долго пребывал в одиночестве, что потерял какие бы то ни было эмоции, вызываемые обычно мнением других людей. Кроме того, у меня нет пути для реализации своих амбиций. Мое нынешнее положение обрекает меня на бездействие… Отсутствие разумных развлечений вынуждает меня проводить время за охотой и прогулками» [Там же: 140]. После недолгого периода, когда пространства Центральной Индии заполнили полки британской армии, там вновь не осталось англичан. Почти что единственным собеседником Элфинстона был его помощник лейтенант Роберт Клоуз. Испытывая одиночество, Элфинстон тем не менее страдал от нехватки уединения для занятий спортом и литературой, и весной 1806 г. он принялся за строительство отдельного бунгало на небольшом расстоянии от Нагпура, которое он назвал Фолкнер Холл. И каждый раз, когда ему приходилось покидать его, «он стремился обратно, как это бывало по его воспоминаниям в Англии, когда, он, наконец, оказывался дома после ночи в холодной почтовой карете» [Там же: 149]. На смену походным палаткам и временному жилищу, которое обычно раджа предоставлял своим европейским гостям, пришла более основательная постройка – дом, возведенный специально для британского резидента и наполненный книгами Плутарха, Софокла, Демосфена.

Ричард Дженкинс и Третья англо-маратхская война

Процесс урегулирования границ Нагпурского княжества, продолженный Джорджем Барлоу (1805–1807), временно исполняющим обязанности генерал-губернатора Бенгалии после неожиданной смерти Ч. Корнуоллиса, завершился к 1808 г. В это время резидентом в Нагпуре уже был Ричард Дженкинс (1807–1826), который перебрался сюда после нескольких лет при дворах низама Хайдарабада и Даулат-рава Синдии. Дженкинс жил уже в резиденции, расположенной на западном и северном склоне холмов Ситабалди рядом с Нагпуром. Сам город, где находился дворец раджи, подступал к холмам с востока и юга [Гирхе 2004, II: 9]. В 1827 г. вышел объемный «Отчет о территориях раджи Нагпура» Дженкинса, который он сам составил на основе депеш и аналитических записок, адресованных генерал-губернаторам Гилберту Минто (1807–1813), Фрэнсису Хейстингсу (1813–1823), Уильяму Амхерсту (1823–1828), а также информации, собранной его помощниками.

В «Отчете» имеется объемный экскурс в историю князей Бхосле[100]. События в Нагпуре с 1807 г. он описывал не с чужих слов, а как очевидец, который принимал в них самое деятельное участие. При Дженкинсе окончательно были улажены территориальные споры раджи с соседними владениями. Начиная с 1805 г. раджу постоянно беспокоили опустошительные набеги банд пиндари[101]. Однако ни они, ни вторжение в 1809 г. Мир-хана, ставленника и друга Яшвант-рава Холкара, в окрестности Бхопала с угрозой дальнейшего продвижения вглубь Нагпурского княжества, отраженные не без помощи британских войск, не заставили Рагхуджи II согласиться на подписание субсидиарного договора с Ост-Индской компанией. Политика же последней была достаточно ясно сформулирована генерал-губернатором Хейстингсом в 1814 г.: «Наша цель должна состоять в том, чтобы обеспечить главенство британского правительства на деле, даже если это не провозглашено. Другие государства должны быть нашими вассалами, пусть они так и не называются. Необязательно так, как это было в правление Моголов; они должны обладать полным внутренним суверенитетом и в обмен на гарантии неприкосновенности и защиту их территорий британским правительством исполнять две великие феодальные обязанности. Во-первых, поддерживать его с помощью всех имеющихся у них сил и, во-вторых, передавать все спорные вопросы на рассмотрение главы конфедерации, т. е. нашему правительству» (цит. по [Гадре 1994: 210–211]).