Индийский ноктюрн

Кончилось тем, что я спустился в «Майсор» гораздо позже, чем планировал, впрочем, ресторан был открыт до полуночи. Здесь были большие панорамные окна, выходившие на бассейн, круглые столики и ширмы-séparé из бамбука, покрытого зеленым лаком. Настольные лампы на столиках под голубыми абажурами создавали особую атмосферу. Пианист на красном подиуме услаждал посетителей очень приличной музыкой. Официант провел меня между столиками и учтиво помог сделать выбор. Я позволил себе три блюда и выпил свежевыжатый сок манго. Посетителями были в основном индусы, но рядом с моим столиком я обнаружил двух англичан профессорского вида, обсуждавших дравидское искусство. Чинный разговор двух сведущих людей, и я в течение вечера развлекался тем, что сверял по своему путеводителю сведения, которыми они обменивались. Время от времени один из них ошибался в датировках, но другой не показывал виду. Забавно случайно подслушать разговор посторонних людей: я бы назвал их старыми университетскими коллегами, и только когда они оба признались, что хотели бы отметить свой полет в Коломбо, запланированный на завтра, я понял, что познакомились они только сегодня. Выходя из ресторана, я подумал было зайти в «Английский бар» в холле, но потом передумал – моя усталость не нуждалась в алкогольном подкреплении, и я поднялся в номер.

Когда зазвонил телефон, я чистил зубы. Вначале я решил, что звонят из Теософского общества, обязавшегося подтвердить телефонным звонком день назначенной встречи, но, учитывая, какой был час, я отмел это предположение. Потом вспомнил, что еще до ужина предупредил портье, что в раковине моей ванной протекает кран. Действительно, звонили из швейцарской: «Прошу прощения за беспокойство, мистер, с вами желает поговорить дама».

– Что вы сказали? – ответил я с зубной щеткой во рту.

– С вами желает поговорить дама, – повторил телефонист. Я услышал щелчок коммутатора, и женщина с глубоким грудным голосом твердо сказала: – Я занимала этот номер до вас, нам необходимо переговорить, в данный момент я нахожусь в холле.

– Если вы дадите мне пять минут, я встречусь с вами в «Английском баре», – сказал я, – он, кажется, еще открыт.

– Лучше я сама поднимусь, – перебила она меня, не давая вставить слово, – дело не терпит отлагательств.

Когда послышался стук в дверь, я едва закончил одеваться. Я сказал, что не заперто, она приоткрыла дверь, вероятно, чтобы взглянуть на меня. В коридоре была полутьма. Я заметил высокую женщину, кутавшую плечи в шаль. Она вошла и закрыла за собою дверь. Я сидел в кресле при полном освещении и при ее появлении встал. Не отходя от двери, она заговорила тем же грудным и твердым голосом, который звучал в телефонной трубке: «Извините за непрошеное вторжение, но, к сожалению, есть обстоятельства, когда иначе поступить нельзя».

– Послушайте, – сказал я, – Индия по определению загадочная страна, но загадки я разгадывать не умею, поэтому избавьте меня от напрасных усилий.

Она посмотрела на меня с деланым удивлением.

– Я забыла в вашем номере принадлежащие мне вещи, – сказал она спокойно. – И вернулась за ними.

– Я догадывался, что вы вернетесь, – сказал я, – но, откровенно говоря, не ждал вас так рано, то есть поздно.

Женщина посмотрела на меня с недоумением.

– Что вы хотите этим сказать?

– То, что вы воровка, – сказал я.

Женщина посмотрела в сторону окна и сняла с себя шаль. Мне показалось, что она красивая, но, возможно, это рассеянный абажуром свет придавал ее лицу отстраненный и аристократический вид. Она была не первой молодости, но тело ее было безупречным.

– Вы чересчур однозначны, – сказала она. Провела рукой по лицу, словно сгоняя с него усталость или какую-то мысль. Плечи ее вздрагивали в легком ознобе. – Что значит воровать? – спросила она.

Наступило молчание, и я услышал, как из крана в ванной надоедливо капает вода.

– Я звонил им еще до ужина, – сказал я, – меня заверили, что починят сию же минуту. Невыносимый звук, боюсь, что не усну сегодня.

Она улыбнулась. Одной рукой оперлась на камышовый комод, другая устало повисла вдоль тела.

– Боюсь, вам придется свыкнуться, – сказала она. – Я жила здесь неделю и просила десятки раз сделать с ним что-нибудь, но под конец свыклась. – Она ненадолго замолчала. – Вы француз?

– Нет, – ответил я.

Она посмотрела на меня с обессиленным видом.

– Я примчалась сюда на такси из Мадурая, – сказала она, – ехала целый день. – Шалью, как носовым платком, вытерла взмокший лоб. На мгновение мне показалось, что ее охватило отчаяние. – Индия – чудовищная страна, дороги – сущий ад, – сказала она.

– Мадурай – далеко отсюда. Почему Мадурай?

– Чтобы оттуда вылететь в Коломбо.

– Но из Мадраса тоже есть прямой рейс на Коломбо, – возразил я.

– Я не собиралась на нем лететь, – ответила она, – у меня были на то свои резоны, вам нетрудно будет их опровергнуть. – Она сделала усталый жест. – В любом случае самолет уже улетел.

Она посмотрела на меня с вопросительным видом, и я сказал: «Все лежит там, где вы оставили, в нижнем ящике справа».