Индивид и космос в философии Возрождения

Ибо природа Человека та же, что и зеркала. Зеркалу свойственно быть расположенным вне всего напротив всего, ничего в себе не заключая и не обладая никаким природным образом. Поместив зеркало среди видимых вещей, в их ряду, сразу же лишишь [его] возможности обозрения, поскольку оно не смогло бы запечатлеть и воспроизвести ни один из образов или, по крайней мере, не все. Если зеркало установлено в основании треугольника, то никакая линия, исходящая из основания, не достигнет зеркала, не будет к нему никакого притока образов. Опять же, если поместить зеркало на окружности, то линии, протянутые к нему ото всего, что на окружности, будут неперпендикулярными и неравными.

Рис. 8.

Итак, истинное место зеркала и Человека то, которое предполагает противоположность, крайнюю удаленность и отрицание всех вещей, а также отсутствие чего бы то ни было, в котором ничего нет в действительности, которое вне всего: где, однако, все предназначено появиться. Все находится на окружности мира, появиться же может в центре мира. Где все есть, оно не появляется. А где может появиться и появляется, там его нет. Есть оно в каком-то одном месте, появиться же предназначено и появляется в другом противоположном первому месте.

Из чего следует, что земля и Человек изначально являются некиим зеркалом тверди небесной-неотделанным, неотшлифованным, неверным, неясным, несовершенным, пустым и незаполненным никаким образом. Атомы же и природные формы, стекающие со светил тверди небесной, оплодотворяют и наполняют образами то и другое зеркало; каждое из них является некоей возможностью для тверди небесной и природной тенью тех реальностей, сияние которых можно видеть в небесной вышине.

С самого начала Бог отделил и поместил на тверди небесной чувственно воспринимаемые реальности всех вещей, коих тени, лучи, стрелы, острые вершины и атомы устремляются вертикально на землю; земля именуется смешением, соединением, тенью и возможностью тех реальностей, число коих является на самом деле и числом всех вещей. Ибо твердь есть число и реальность всего; земля также есть число всех вещей, она же есть возможность всего. Все, что есть на тверди, может обнаружиться на земле равно как и все, что есть в мире, может обнаружиться в Человеке. Ведь главная форма Человека – коему, как мы учили, свойственна Мудрость – отнюдь не та или иная форма, но в некотором смысле форма всех вещей.

Если форма природного Человека, присущего нам, та же, что форма, называемая формой всех вещей, то с необходимостью следует, что и рожденный в нас Человек (nativus noster homo) является некоторым образом потенцией всего, ибо реальность его есть реальность всего, форма его есть форма всего, образ его есть образ всего, наконец, число его есть число всего. Число звезд на небе, атомов на земле то же, что число Человека, его формы и Мудрости: познать и постичь его означает узнать и понять себя самого и мироздание. Поскольку ведь Человек и мироздание одной и той же формы (ибо свойства Человека есть свойства всех вещей, а свойства всех вещей есть свойства Человека), постольку сходным путем оба они познаются, постигаются и осмысливаются.

Итак, Человек является последней, высшей и наиболее важной чувственно постигаемой тварью мира, расположенной и помещенной вне всего в качестве возможности и соединения всего: природная тень вышнего света и реально сущего, а также своего рода центр мира. Ибо по окончании и завершении всех вещей, когда все из реально сущего было распределено по своим местам, Бог увидел, что не хватает зрителя вселенной[433] и ока мира, которого озаряли бы блистающие в эфирных высях огоньки, горние лампадки и небесные светильники, усыпанные звездами наличники и сверкающие витражи на вратах умопостигаемого и наднебесного мира, исполненного бесконечным светом; которому они сияли бы постоянно как сыну целого мира, как своему природному образу, как всеобщему согласию и примирению. И увидел Бог, что для этого высшего ока не осталось места среди прочих вещей. Ибо все заполнено реально сущим, и каждая сущность занимает свою ступеньку, свой ряд и свое место; а из различных реальностей и разнородных форм, из несходных вещей и светильников мира – всего того, что как таковое невозможно и непозволительно смешивать, сливать, соединять – Человек никоим образом не мог бы возникнуть.

Итак, вне всевозможных различий и свойств, в месте, расположенном напротив и в центре всего, на перекрестке мира, Человек произрос как существо, пекущееся обо всем, которое своими потенциями, тенями, формами, образами и смыслами заполняет пустоты, оставленные в природе.

Глава XXVII. Почему финикийские мудрецы имели обыкновение изображать Человека в виде змеи

И справедливо то, что финикийские мудрецы, как сообщают предания, в качестве надвратных украшений своих храмов предпочитали изображать и ваять Человека в виде змеи и гидры, кусающей свой хвост.