Индивид и космос в философии Возрождения

Таким образом, ангельское Мышление, или вся ангельская субстанция, есть первое исхождение божественного света вовне Бога, первая эманация и явление божественной ясности, или ее первое положение, восприятие и лицезрение. Поскольку эта субстанция духовна, проста, бестелесна, прозрачна и светопроницаема, словно облако, то воспринятый [ею] луч божественного света она передает низшей и последующей твари, то есть Человеку, все же вследствие прохождения неоднородной среды преломленным, рассеянным, непрямым, косым, идущим в сторону и затененным. Ибо ангельское облачко – это неоднородная среда, благодаря которой, находящейся между Богом и Человеком, преломляется излучение божественного света, яркость и чрезвычайный жар божественного солнца отведены от Человека и, наконец, божественная ясность закрыта от Человека тенью. Ведь человек видит Бога не таким, каков Он есть, в первом [Его] виде, то есть чистым, простым, неприкровенным, но во втором виде, то есть в некоей тени, во мгле и ангельском облаке, в более мягком и умеренном сиянии.

Ибо Человек есть второе явление божественного света, его второй след (attactus), состояние, восприятие, закрепление и местопребывание. Итак, Человек становится зрителем и созерцателем Бога настолько, насколько ему открывается и показывается божественный образ, не явный, но окутанный тенью, в прозрачной мгле ангельского Мышления.

Но поскольку Человек как целое (Homo totus) непрозрачен, непроходим и непроницаем для света, ибо составлен из прозрачного, чистейшего духа и земного, мглистого тела, то божественный свет удерживается в Человеке и никоим образом не передается сущностям более низкого порядка. Ведь он задерживается, остается и собирается в Человеке благодаря мглистости и плотности человеческого тела. Итак, мглистость человеческого тела, предстоя божественному солнцу, наводит тьму на последующих и низших тварей, вроде неразумных животных, делая невозможным созерцание божественного света и лишая Мудрости.

Ведь Ангел расположен под Богом, под Ангелами – Человек, под Человеком же – неразумное животное. В свою очередь, Ангел созерцает и рассматривает Бога непосредственно. Человек же видит Бога в облаке и ангельском духе. Поскольку неразумное животное никоим образом не причастно знанию и созерцанию Бога, оно весьма подобно тому глазу, который погружен вглубь земли и стремится взирать на солнце, будучи завален землей; ибо зрение неразумных животных затемнено массой человеческого тела, что, как мы сказали, мешает божественному свету сиять [им].

В свою очередь, причина того, что Человек обретается в тени – ангельский дух, а причина того, что неразумное животное обретается во тьме – человеческое тело. И подобно тому, как ясность является первым и непосредственным божественным образом, коим питается, наделяется и просветляется ангельское Мышление, так и тень есть ангельский образ, коим насыщается Человек, или человеческое Мышление. Человеческий же образ, или излучение человеческого тела, есть тьма, которая перетекает из человеческого тела в неразумное животное, окутывая его и делая непричастным знанию Бога.

Глава XXXIX. Еще о разнообразии божественного созерцания

Бог созерцаем Ангелом как бы в небе; Человеком – как бы в облаках; скотом – как бы в земле.

Ведь, поместив ангельское зрение на небе, человеческое – в облаках, животных – в земле, ты отчетливо определишь природу зрения каждого из созерцателей.

Ибо если небо выше облаков и ближе к самому Богу, то и глаз, который ты поместишь в небе, будет освещен Богом посредством более близкого и короткого луча, чем тот глаз, место которому ты отведешь в облаках. И подобно тому, как небо и облако по своей собственной природе суть прозрачные и световоспринимающие тела, а земля – тело мглистое, светонепроницаемое, так, конечно, и те оба глаза, которые помещаются в небе и в облаках, будут причастны божественной ясности; того же глаза, который, как установлено, находится в глубинах земли, совсем не достигает божественный свет.

Итак, из трех тварных глаз: ангельского, человеческого и животного, или умопостигающего, разумного, чувственного – два высших допускаются, хотя и по-разному, к созерцанию своего естественного солнца, то есть Бога. Ведь ангельский взор созерцает Бога в свете, человеческий же – в тени. А оставшийся глаз, присущий бессловесным животным, как говорят, никоим образом не может узреть свое солнце, ибо созерцает его во тьме.