Индивидуум

Пахло табаком и ацетоном. Стефан никогда не умел поддерживать порядок: кровать не заправлена, пепельница переполнена, а стол, казалось, не разгребался с начала века. Пол, как всегда, напоминал минное поле, за исключением одного угла: там, как мне думалось, Стефан и рисовал. Его неожиданное хобби, сохранившееся еще с земной жизни. В том месте протектор соорудил себе подобие гнезда: вокруг прибранного пространства были разложены краски, кисти, палитры, тряпки и прочие творческие штуки. Неподалеку находился грязный мольберт. В проеме между комодом и шкафом сложены холсты. Ума не приложу, куда они потом девались. На одной из стен висели листы с рисунками, в основном архитектурой или же образами, что Стефан видел в мире Света и Тьмы.

В общем, либо сюда не запускались ассисты для чистки, либо Стеф умудрялся загадить все в кратчайшие сроки между их визитами.

— Мне некогда тебя уламывать, — ожесточился я. — Нужна твоя поддержка.

— С какой радости я вообще должен тебе в чем-то помогать?

— Потому что мы друзья?

— Сильное заявление.

Стефан задержал на мне недовольный взгляд, точно я убил весь его вечер, но вышел следом, попутно закуривая и оттирая кровь с виска.

— Так, ну и что там случилось такого важного?

— Сара.

Он тут же переменился в лице. И за это я оказался ему благодарен. Стефу было до нее дело. Про мои сны о Саре ему было известно и про их ухудшения тоже. До самого первого этажа я рассказывал ему последние новости, как мы с Ламией пытались найти хоть какой-то способ помочь протекторше. И вместе с тем сама Сара угасала. И вот теперь мы оказались близки к разгадке — осталось совсем немного, но помощи было неоткуда ждать. Я старался не думать о том, чем все могло обернуться в случае промедления.

— Ты чувствуешь себя виноватым за то, что с ней происходит.

— Да. — От этого признания на душе моментально полегчало, будто мне дали вдохнуть свежего воздуха. — Она меня спасла. А я так и не успел ей ничем отплатить.

Стефан понимающе кивнул:

— Я помню, какой она была до того, как смерть наставника ее сломала. Сделала сухарем.

— Она вовсе не такая. Сара все еще та же, как и прежде. Но глубоко внутри.

— Тебе виднее, звезданутый, ты у нас по душам шаришься.

— Нет, это не метафора. Она сама себя ограничила и отняла все эмоции.

— Зачем? — удивился он.

— Спросим у Сары, когда вернем.

Только когда мы вошли под защиту широких, мерцающих синевой крон, я спросил:

— А ты видишь там что-нибудь, когда умираешь?

Перед тем как ответить, Стефан выудил из кармана брюк золотые часы на цепочке — никогда с ними не расставался. Он посмотрел на них с усталостью.

— По ту сторону нет чего-либо, кроме гребаной темноты. Даже ничего не чувствуешь, так что можешь выкинуть из головы тот бред про некий холод или свет в конце тоннеля. Ни хрена там нет.

Мы зашли в лес достаточно далеко, чтобы нас точно никто не увидел. Стеф сел на большой валун, я же стал расчищать пространство на каменной дорожке.

— Слушай, а на кой черт тебе мое присутствие? — поинтересовался он, глуша уже вторую сигарету. — Ты бы один справился с… А что ты вообще делаешь, кстати?

— Ты мне нужен для моральной поддержки, — сообщил я, доставая стальное перо с полупустым зарядом.

— Ах да, я же самый лучший человек для этого. Шикарный план, десять из десяти. — Тут он увидел, что я приготовился сделать надпись на дорожке, и нахмурился. — Эй, ты собрался кого-то призывать? Это точно хорошая мысль?

Я задержал взгляд на устройстве, которое когда-то нам передал Альдебаран.

— У тебя есть идеи, как выпросить помощи у Сириуса? Нет? Ну тогда это отличная мысль. Потому что единственная.

— Нам надо уже беспокоиться из-за такого дефицита. Ты же не хочешь вызвать Антареса, правильно?

Я все решал, кого же призвать. Знакомых заоблачников было не так много. Естественно, рука сама собой тянулась к тому, чтобы выписать желанное имя. Мне очень хотелось увидеть Антареса, задать ему пару насущных вопросов. Он был мертв для меня много лет, затем ожил в лице Верховного Света и последние годы существовал в моем мире лишь в образе далекого и незримого правителя и ярко горящей на небосводе звезды. Никакой связи. Только редкие указы через Альдебарана. Я даже не знал, что думать об этом — злиться или обижаться, как ребенок. В Соларуме куча протекторов так и осталась великовозрастными детьми, так что смысл в этом определенно был.

Еще в знакомых был сам Альдебаран, предводитель целого сектора Кальцеона. Имелась и Нерман — планетарша и приятельница Дана, военный медик, — но она уже обследовала Сару.

Стефан вытянул шею, чтобы увидеть, что я там пишу светом, и мерзко рассмеялся, удобнее усаживаясь на камне.

— Черт, это будет интересно.

Закончив, я быстро отошел, опасаясь последствий, но поначалу ничего не происходило.

А затем в атмосфере повеяло озоном, кожу покалывало. Подул ветер, воздух завибрировал, помутнел, и тут прямо перед нами материализовался старый знакомый.

Поллукс Опаленный.