Индотитания

ЖОРА. А-а-а…

КОНТУШЁВСКИЙ. Что, а-а-а? Дальше я буду человеком. Смогу есть булочки и пить вино. Дело себе найду по способностям, и чтобы приносило удовольствие. Устроюсь, вон, в полицию. Буду ловить таких бандитов, как вы. У всех добуду признательные показания! Я знаю, как это делать. И, главное, умею. Эх, отведу душу!

КАЛИГУЛА. Здесь — подробнее.

КОНТУШЁВСКИЙ. Что — подробнее.

КАЛИГУЛА. Ну, как ты будешь добывать признательные показания.

КОНТУШЁВСКИЙ. Отстань! Вон, крути свою баранку, и не лезь в разговор… Все, подошли ко мне с бензопилой. Прощайте, идиоты! Желаю вам гнить тут до скончания веков! Ха-ха-ха! Что, Профессор, съел? Несмотря на твои происки, я сейчас освобожусь из древесного плена. Желаю тебе гнить со всеми вместе, но чтоб рядом с тобой не было ни одного дятла! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Через двадцать минут

ЛЕНЬКА. Все, рухнул.

ПРОФЕССОР. Эй, Флавий! Молчит.

ЖОРА. Он, наверное, находится в полной прострации.

КАЛИГУЛА. Я тоже нахожусь. Только не в прострации. Надо же, сколько воплей, визгов и стонов! Сплошное удовольствие. А нельзя ли повторить? Эй, распорядитель! Ну-ка, быстренько мне того же самого! Я что-то не понял! Префект! Вызвать преторианцев! Навести порядок! Обеспечить мне море удовольствия! Где вы все? Эй, префект… Тьфу ты! Так все было хорошо…

Мыслетишина

* * *

Вечер того же дня

ФЛАВИЙ. А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

ЖОРА. Что случилось? И тебя пилят?

ФЛАВИЙ. Нет! Приехал Боря Момзик!

ЖОРА. И что из этого?

ФЛАВИЙ. Сволочи!

ЛЕНЬКА. Хватит орать, расскажи толком, что случилось.

ФЛАВИЙ. Оказалось, что Момзик приказал рабочим спилить обугленное дерево, и еще одно. Слева от него! То есть — должны были уничтожить меня! Но эти чертовы гастарбайтеры подъехали с другой стороны площади! И то, что слева — оказалось справа! Контушёвского спилили по ошибке! Будь проклята российская безмозглая действительность! Я требую вернуть этого садиста на место, а меня вырубить!

ПРОФЕССОР. И как ты это себе представляешь? Вернуть самосвалы, склеить ветки, соединить их гвоздями со стволом, и всю конструкцию погрузить в выкопанную экскаватором яму? Что же из этого получится? Новогодняя китайская елка?

ФЛАВИЙ. Мне все равно! Вон, живет же Калигула в дохлой фанерной мельнице? И ничего. Еще и наслаждается периодически… Делай, что хочешь, но чтобы я убрался отсюда ко всем чертям!

ПРОФЕССОР. Последний вопль прозвучал заманчиво.

КАЛИГУЛА. Делать там нечего.

ЛЕНЬКА. Где?

КАЛИГУЛА. У чертей.

ЖОРА. А ты там был?

КАЛИГУЛА. Да.

ЖОРА.

ЛЕНЬКА. Ха-ха-ха!

ФЛАВИЙ. Все! Не буду больше ни с кем общаться! Провалитесь вы все к Контушёвскому в полицию!

Продолжительная мыслетишина

* * *

Одна из стран Аравийского полуострова. Лагерь для подготовки террористов-ваххабитов.

Омар, наблюдая с пригорка за мелькающими внизу фигурками людей, обратился к стоящему рядом с ним Юсуфу:

— Юсуф-Эфенди, как видишь, они уже хорошо подготовлены. Можешь смело положиться на их умения и навыки. Этих забирай и присылай новых.

— Да, — ответил Юсуф. — Ты хорошо знаешь свое дело. А в новых людях недостатка никогда не будет. Эти через несколько дней окажутся в Турции, а оттуда — попадут в нужную страну. Все будет, как положено.

Омар, услышав за спиной шаги, обернулся и увидел подбегавшего к ним слугу. Он недоброжелательно посмотрел на него. Но тот, невзирая на грозный взгляд хозяина, согнулся в поклоне и, не разгибая спины, скороговоркой произнес:

— Да хранит тебя Всевышний, почтенный. У тебя родился сын!

Губы Омара непроизвольно растянулись в улыбке. Он достал из кармана стодолларовую купюру, протянул ее слуге, и произнес:

— Спасибо за добрую весть. Возьми.

Слуга, схватил купюру и, пятясь назад, радостно поблагодарил:

— Да продлит Всевышний твои дни!

Омар повернулся к Юсуфу и сказал:

— У меня, наконец, родился сын. После четырех дочерей. Это — большая радость.

Юсуф ответил:

— Пусть его благословит Всевышний. Поздравляю. Твой сын будет продолжателем нашего дела. Уже решил, как его назвать?

— Нет. Может, ты посоветуешь?

— Назови Хасаном, — предложил Юсуф.

— Хм, ты еще Хусейна вспомни, — брезгливо скривил губы Омар.

— Тебе не нравится?

— От этих двух имен исходит шиитский запах.

— Но так звали внуков Пророка.

Омар, усмехнувшись, заметил:

— Что внуки, что дед — люди. Вы, турки, погрязли в светском материальном мире… Я — ваххабит. Сын ваххабита и внук ваххабита. Один из моих предков участвовал в осквернении Каабы… Назову-ка я своего сына Исмаилом.

— Тоже неплохо, — примирительно сказал Юсуф. — Будет звучать красиво — Исмаил бен Омар.

— Вот опять! — Омар начал злиться. — Мне не нужно иудейское наследие, к которому так привыкло население Ближнего Востока. Моего сына зовут — Исмаил ибн Омар, и никак иначе!

Юсуф покачал головой, тяжко вздохнул и согласился:

— Конечно, конечно! Хотя, не смущает ли тебя приверженность исмаилитов к этому имени?

Омар довольно рассмеялся:

— Нет. Я воспитаю его, как надо. Он станет львом ваххабизма. Его будет бояться весь неправедный мир! Ведь ты сам знаешь, что воля воспитателя всегда творит чудеса…