Indrik_2011_Yugoslaviya

Сколь амбициозной была подобная цель, столь радикальным был отказ Прибиче-вича от прежней политики, всех своих убеждений и создание вместе с С. Радичем Пре-чанского фронта против Сербии. Как сопредседатель Крестьянско-демократической коалиции он заговорил о «сербиянской гегемонии», «завоевательных великосербских устремлениях», «солидарности сербов-пречан с хорватством», а после ранения и смерти С. Радича заявил о непризнании Видовданской конституции и решений, принимаемых «белградским парламентом», требовал сохранения «историко-государственных и народно-политических индивидуальностей»¹⁰⁹.

Итак, союз Радича и Прибичевича, неожиданный на первый взгляд, не выглядит таким при более пристальном рассмотрении. С момента образования Королевства СХС политические « антиподы» сознательно дестабилизировали обстановку в стране и таким образом объективно способствовали взаимному усилению. Политический дуэт слаженно играл спектакль по сценарию: «Я убегаю, ты догоняешь». Признание публики было главной наградой исполнителям, подтверждавшим незаменимость друг друга: Радича -в глазах хорватских крестьян, Прибичевича - сербиянцев. Однако подобная гармония взаимоотношений была возможна только в первые годы существования Югославии. И Радич, и Прибичевич стремились к тому, чтобы быть монопольными «хозяевами Хорватии». Этот почти официальный статус не просто подразумевал участие в правительстве и контроль над местной администрацией. Быть «хозяином» («специалистом», «представителем») значило иметь возможность перед лицом Сербии, а подчас и всей Европы выступать в качестве фигуры, от которой зависит состояние всего комплекса религиозных, национальных, экономических и прочих проблем, имевших решающее значение для стабильности Югославии и объединенных термином «хорватский вопрос». От способности им спекулировать, от умения шантажировать Белград зависел политический вес «специалиста по Хорватии».

В 1925 г. Радич оказался удачливее Прибичевича, однако в Белграде задержался не надолго. Настроения избирателей и позиция короля, стремившегося к ослаблению всех партий, вытолкнули лидера ХКП обратно в оппозицию, где уже два года обретался Прибичевич. Распад Национального блока перевел его в разряд маловлиятельных скуп-щинских деятелей, чей удел безденежье и мелкий торг с властью. Союз с Радичем был для Прибичевича шансом вернуться в число вершителей судеб страны.

Жажда отмщения сербиянцам, необходимость поиска своего места в условиях наступающего краха видовданского парламентаризма и постепенной узурпации Александром Карагеоргиевичем власти в стране объединили «волну и камень, стихи и прозу, лед и пламень». Крестьянско-демократической коалиции предстояло стать единственным безальтернативным «представителем Хорватии» и, следовательно, сделать ее создателей независимыми от капризов и изменчивых предпочтений двора. Пречанским фронтом было сподручнее, чем поодиночке, сохранять контроль над обстановкой внутри Хорватии и иметь возможность оказывать давление на Белград. В отношениях с ним Радич с Прибичевичем следовали принципу «чем хуже, тем лучше». Шантажировать власть, выступая в роли «представителя Хорватии» можно было только тогда, когда степень противоречий Сербии и новоприсоединенных территорий достигала столь высокого уровня, что угрожала существованию государства.

После июня 1928 г. руководство КДК объявило «социальный бойкот» Сербии, который, по замыслу, должен был состоять в прекращении пречанами «всех общественных связей с представителями правящих партий и всеми поддерживающими режим. Бойкот следовало осуществлять на политическом, экономическом и культурном уровнях»¹¹⁰. Добиваясь нового национально-территориального переустройства страны, КДК заявила об отказе от признания Видовданской конституции, «которая была использована для утверждения гегемонии бывшего Королевства Сербия над остальными странами и народами», «не отрекшимися от своей историко-государственной индивидуальности»¹¹¹.

* * *

Позиция Крестьянско-демократической коалиции, заявившей о невозможности выхода из политического кризиса в рамках видовданского парламентаризма, была на руку королю, стремившемуся к неограниченной личной власти. Однако помимо удовлетворения королевского властолюбия введение диктатуры в начале 1929 г. служило еще одной цели - сохранению целостности Югославии.