Indrik_2011_Yugoslaviya

Как коммунистическо-советской системе, так и западному либеральному устройству противопоставлялось некое «подлинно народное государство, с подлинно народной этикой, политикой и экономикой», которое предстояло установить в Югославии народу, взбунтовавшись против существующего порядка. Каким образом все это должно было выглядеть, оставалось в данной схеме довольно туманным. Формулирование такой «революционной» цели сопровождалось выдвижением постулата об «органическом государстве» на жестких основах централизованной власти, с наличием «хозяина» в государстве, чья роль, видимо, отводилась монарху, и с сословным устройством, при котором каждое из сословий имело бы представителей в беспартийном парламенте. Эти построения дополнялись апологией традиционно-патриархального уклада, подчеркнутым провозглашением примата морального над материальным, а государства и народа - над личностью¹⁷.

Многие из перечисленных основополагающих компонентов этой доктрины были аналогичны или созвучны характерным чертам итальянского фашизма и германского нацизма. И несмотря на то, что Лётич пытался откреститься от подобной аналогии, не только коммунисты, нередко именовавшие любых своих противников фашистами, но и куда более толерантная публика из числа сторонников гражданско-демократической, либеральной и даже довольно консервативной ориентаций правомерно смотрела на его идеологию и все возглавлявшееся им движение как на явление фашистского толка. Хотя «Збор» выдвигал также социальные лозунги защиты крестьянства и обычного человека от «грабительского капитала», выступал за борьбу с коррупцией и экономическими аферами, он не имел значительной поддержки в обществе и на парламентских выборах 1935 и 1938 гг. получал лишь примерно 30 000 голосов. Но он был заметен благодаря большой активности своих членов, во многом состоявших из фанатично - подстать самому Лётичу - настроенной молодежи. Эта активность проявлялась в основном в пропаганде взглядов движения, включая острую критику внутренней и внешней политики властей, не следовавших рекомендациям Лётича, и в жестоких драках между «збораша-ми» и коммунистической молодежью, в развязывании которых каждая из сторон обвиняла другую¹⁸.

В частности, после очередных такого рода столкновений, произошедших в Белградском университете в октябре 1940 г., власти предприняли репрессивные меры в отношении не только коммунистов, но и «Збора»: на рубеже октября - ноября на его деятельность был фактически наложен запрет, ряд его активистов арестован, Лётичу пришлось скрываться в одном из православных монастырей. В некоторых югославских исторических изданиях, выпущенных еще при коммунистической власти, можно встретить утверждения, что гонения на «Збор» были связаны с последовавшим тогда же устранением Недича с поста министра армии и флота. Согласно этим утверждениям, власти были озабочены имевшимся взаимодействием между Недичем и Лётичем. По одной версии, они опасались, что подобное взаимодействие, если о нем станет известно руководству ХКП, может затруднить отношения с хорватами, налаженные с таким трудом. По другой версии, власти даже подозревали, что «збораши» вместе с некоторой группой офицеров-сторонников Недича могут готовить государственный переворот¹⁹. Такое объяснение происходившего не подкреплялось, однако, достаточно надежными источниками.

Не исключено, что гонения на «Збор» могли быть вызваны и имевшими место как раз перед этим крайне резкими, в том числе публичными, выступлениями Лётича, обвинявшего верховную власть, непосредственно принца-регента в неспособности и нежелании решать наиболее острые внутренние социальные и национальные проблемы, в потворстве проникновению советского влияния, подрывной деятельности хорватов. Лётич заявлял, что вследствие неверной политики ее правителей Югославия стремительно катится в пропасть. Он осуждал и югославское внешнеполитическое лавирование, противопоставляя ему идею союза балканских государств как средства защиты Югославии и обвиняя официальный Белград, будто тот торпедировал эту идею, не желая ее воплощения²⁰.