Иней и серебро

Нейл ободряюще улыбнулась ей, вспоминая слова отходной женской молитвы, предназначенной для Матери Ллос.

— Воды. Лучше тёплой. — Потребовала она у Светлого эльфа, вставшего в изголовье ложа.

На его лице отразился тяжёлый процесс внутренний борьбы: сейчас он, без сомнения, ненавидел ту, которая собиралась подтвердить волю умирающей любимой женщины. Εго мучила мысль, что любимая предпочла быструю смерть от руки служительницы культа, своей соплеменницы — вместо тихой и уединённой, но растянутой агонии в его успокаивающих объятиях.

Ни слова не говоря, Светлый эльф вышел, но почти сразу вернулся с чашей для питья. Сел на край постели и взял ту, которую звали Иделис, за истончившуюся до состояния скелета руку. Нейл не торопила его, переливая содержимое флакончика в воду. В глубине души она чувствовала лёгкое презрение. Мужчина-дроу бы сделал всё сам, но у Светлых, видите ли, не принято…

Прошептав несколько слов у самого лица умирающей, он порывисто встал и вышел из комнаты, не глядя на Нейл. Она могла приступить к выполнению того, ради чего пришла.

Вскоре всё было кончено. Эльфийка по имени Иделис ушла в Вечность, пора было торопиться по своим делам и леди Киларден, ведь Долан уже должен подъезжать к тисовой роще, но…

Лошадиный топот за окнами, ржание нескольких коней. Звонкий голос, женский, незнакомый, но судя по высоте и тембру, принадлежащий не Тёмной, а Светлой эльфийке:

— Мне нужно войти. С дороги!

Тихий и почтительный голос, мужской, голос мужа Иделис, имя которого Нейл так и не удосужилась спросить:

— Простите, госпожа… Это невозможно. Там моя жена…

— Я знаю, кто там! — Отрезал звонкий голос. — Кроме твоей жены там ещё одна Тёмная, и, клянусь Крылатой Матерью, ты меня не остановишь!

Прим. авт.: Крылатая Мать, Аэрдри Фэйниа — среднее эльфийское божество женского пола, королева Αвариэль.

Нейл моментально развернулась к двери, понимая, что уйти из этой комнаты ңе получится — выход только один, он же — вход. Ну что ж, кто бы там ни был, ядовитые иглы ңайдут цель, и очень быстро.

Стремительная и лёгкая поступь, стук каблуков по деревянному полу…

… и Нейл показалось, что комната, полная тихой скорби, озарилась ярким и чистым летним светом.

Она вошла, переступила порог и встала рядом с дверным проёмом. Длинное шерстяное платье цвета снятого молока, украшенное богатой вышивкой из белых, серых и серебристых нитей. Серый плащ, утеплённый игристо-белым мехом полярных лисиц, водящихся далеко отсюда, на холодных просторах северной части материка. Никаких украшений на шее или в ушах. Да вошедшая и не нуждалась ни в каких украшениях — её красота была совершенной и самодостаточной, как лезвие лучшего клинка.

Лучистые голубые глаза, чистый лоб, гладкий и высокий, слегка вьющиеся у лица пряди соломенно-золотистых волос. Нежно-розовые губы сейчас были упрямо сжаты. Это лицо никак не могло принадлежать избалованной и изнеженной Светлой эльфийке, оно было волевым, открытым и достаточно смелым, чётко давая понять окруҗающим — перед ними дочь своего отца, дочь Владыки Светлых эльфов.

Несколько тяжких мгновений Светлая и Тёмная смотрели друг на друга, скрестив свирепые взгляды — голубых глаз и синих. При невольном сравнении себя с соперницей собственные волосы казались леди Киларден слишком прямыми и тусклыми, черты лица — слишком резкими и острыми, а стан — недостаточно стройным и гибким.

Сомневаться не приходилось. В комнату тихой скорби вошла сама Кинни Мерч-Зэйлфрид. Она заговорила первой, бросив взгляд на ложе и слегка понизив голос в присутствии величия смерти:

— Я не знаю твоего имени, Тёмная, и почему ты сочла возможным кощунственно предаваться плотским утехам в священной роще Селдарина. Я не хочу знать, что тебя потянуло к чужому жениху. Я требую: оставь его мне!

— Откуда ты знаешь про рощу, Светлая? И то, что я здесь, кто тебе сообщил? — Невозмутимо спросила Нейл.

— Холмы Мита открывают свои тайны тем, кто хорошо попросит.

— Тогда я скажу: я встретила Долана раньше, чем ты, знакомая ему только по портрету. И мне не было до тебя дела, пока…

Розовые губы скривились в усмешке.

— Пока oн на мне не женится, не так ли? Ни за что не поверю, что ты оставила бы его в покое после свадьбы.

Кулачки юной жрицы непроизвольно сжались.

— Я люблю его. — Проговорила она.

— Любить и пытаться подчинить своей воле — такие разные вещи, правда?! — В голубых глазах пылало лютое пламя гнева. — В его крови бродит яд, проникший туда не без твоей помощи. Или думаешь, невозможно распознать действие этого проклятого зелья?! Могу тебя заверить — теперь и Долан про него знает!

Кинни обвиняющим жестом указала на постель, где остывало тело Тёмной эльфийки по имени Иделис.

— Вот та, с которой десять лет назад ушёл один из лучших воинов моего отца! Ушёл, предпочтя жалкую участь отринутого изгнанника! Ушёл, одурманенный ядом, пробуждающим сладострастие и лишающим мужчину воли!