Иней и серебро

Вон оно что… Леди Киларден оставалось только гадать, где взяла простолюдиңка Жидкий огонь, двадцать капель которого стоили дороже, чем весь этот дом и клочок земли при нём. Οна смотрела на Кинни, дрожа от ненависти, и вместе с тем — осознавая справедливость упрёка дочери Владыки Светлых.

— Тебе нечего сказать, Тёмная, и ты это знаешь! — Спокойно и твёрдо произнесла Кинни. — Я требую в последний раз: оставь его мне. А если ты не отступишься, слышишь?! — тогда я сама вырежу твоё сердце!

Она без страха повернулась к жрице Ллос спиной, затем вышла. Нейл двинулась следом и спустилась с крыльца как раз для того, что бы увидеть над дорогой пыль, взвихрившуюся под копытами коней нескольких всадников, сопровождающих дочь Владыки Светлых эльфов.

День зимнего солнцестояния — самый короткий в году. С утра юная жрица заперлась у себя в комнате, не желая никого видеть и даже вставать с постели. С первым лучом восходящего солнца начнётся брачная церемония у Камня Судьбы. Α завершится она обменом свадебными клятвами, и последней фразой станут слова невесты: «Я буду твоей на тысячи лет…»

Тысяч лет теперь в запасе у эльфов нет, а свадебная клятва осталась, хоть слова её сейчас имеют переносный смысл — «твоя навсегда».

Твоя навсегда…

Сжав руками голову, Нейл разрыдалась.

* * *

А через три дня Эдна Эльдендааль передала распоряжение, привезённое гонцом Первой жрицы — вернуться в Cathrach, для участия в ежегодном Совете Конклава. Леди Киларден была рада уехать из Мита. За эти три дня она похудела и осунулась, забывая про еду и часами бесцельно сидя у окна. Пора отринуть бесплодные чувства и окунуться в повседневные дела. В Совете она ещё ни разу не участвовала…

Обратный путь был короче, ибо не планировалось задержки на той самой заимке, с которой связано столько воспоминаний. В Ллос-Хендж Нейл вздохнула с облегчением — ей казалось, что начинается какой-то новый этап в жизни, и вот теперь-то настало время позабыть о зеленоглазом Светлом эльфе раз и навсегда… Полноте, во время поездки в Мит она думала именно так, и что получилось?.. Ночи — без сна, ласки самоё себя — без удовлетворения, слетающее с губ дорогое имя — без отклика. Вот это называют любовью, что ли?..

Ничего-то в Ллос-Хендж не поменялось за эти недели: величественные стены храма, плохо скрываемая зависть младших жриц, навязчиво-обожающий взгляд Радрайга, попадающегося навстречу по пять раз на дню.

Был еще один взгляд, слегка озадачивший Нейл: взгляд Фэррела, выходящего из покоев Мораг Эльдендааль как раз в тот момент, когда леди Киларден направлялась в зал Совета. И читалось в этом взгляде сожаление и некое сочувствие… Возможно, юная жрица потребовала бы объясниться, но не успела: следом за Фэррелом выпорхнула леди Эльдендааль, с видом полнейшего удовлетворения — так что не приходилось сомневаться в том, чем эта пара там занималась.

Первая жрица поторопила, милостиво махнув рукой в ответ на почтительный поклон Нейл:

— Девочка моя, для тебя сегодня очень важный день, пойдём.

Она взяла юную жрицу под руку и увела с собой, так что Фэррел не успел сказать ничего — даже если бы захотел.

Нейл Киларден ни разу не была в зале Совета, и сейчас, раскрыв рот, разглядывала его мрачное и величественное убранство: сқамьи для жриц, расположенные на каменных ступенях амфитеатра, огромные лампы, свисающие с потолка на массивных металлических цепях, гигантскую статую Матери Ллос, редкий чёрно-серый камень для которой доставили вовсе с соседнего острова, Αльбиона.

Прим. авт.: Альбиоң — древнее название Британии. В кельтских языках оно восходит к праиндоевропейскому корню, albho-, «белый», а по другой версии, alb-, «холм».

Как самой юной, Нейл полагалось занять место в верхнем, пятом, ряду амфитеатра. Она не без робости поднялась по ступеням, забыв приподнять подол мантии — не торжественной шёлковой, а обычной, из тонкой серой шерсти, — и едва не упала.

Скамьи заполнились быстро — под лёгкий гул голосов пятидесяти Высших жриц Ллос. Как только все усядутся, двери будут закрыты, а снаружи непременно встанут два воина из личной охраны Мораг Эльдендааль. Мать рассказывала Нейл, что они находятся там не только из необходимости охранять вход в зал от желающих подслушать. На памяти леди Киларден-старшей был одиң-единственный случай, когда Первая жрица взяла в руки колокольчик, обычно скромно стоящий на уголке трибуны для выступлений. Колокольчик подал свой нежный, мелодичный голос, которого для чутких эльфийских ушей оказалось достаточно.

Звон послужил сигналом для воинов снаружи. Никто из сидящих на скамьях Высших жриц не проронил ни слова, когда взмах меча оборвал жизнь одной из них — той, на которую указала Мораг, той, которая очень хотела занять её место и готовила заговор, но Мораг оказалась быстрее…

Когда Первая жрица вышла на площадку перед амфитеатром, наступила тишина. Εё низкий, грудной голос, концентрируясь непостижимым образом — без эха, — без помех и искажений доходил дo любой точки зала. Таково было мастерство архитекторов и строителей, создававших зал и его идеальную акустику.