Инерция (СИ)

Тварь заверещала теперь непривычно жалобно. Крик ее живо напомнил нестройный хор людской агонии с давешней видеозаписи, запечатлевшей последние мгновения жизни в городке Гродница. Только звучал он искаженно и вызывал не сочувствие, а отвращение. Так же примерно склонны искажать в своих творениях реальный мир художники из числа «модных», но имеющие явные проблемы с психикой. Или столь же не вполне здоровые ди-джеи — классические мелодии.

Под аккомпанемент собственного вопля существо бросилось наутек. Сметя на ходу обломки стола, какое-то кресло, а напоследок — цветочный горшок, из которого торчал давно засохший безжизненный кустик, тварь вскочила на подоконник. И, пробивая в прыжке мутное, давно не мытое стекло, проламывая оконную раму, вывалилось наружу.

Подбежавшие к разбитому окну Кожин и Паков проводили тварь взглядом. На их глазах та протрусила по серому от сухой травы мертвому газону, по брусчатой дорожке, и, выскочив на улицу, завернула за угол одного из близлежащих зданий. И скрылась, не прекращая дымить и на ходу теряя форму — сама обращаясь в облако черного дыма.

Затем лейтенант полиции и сотрудник отдела «Т» встретились взглядами.

— Что это было? — вопрошающе молвил Андрей.

— Смотря, в какой момент, пан шеф, — ничуть не смутился его визави, чье лицо снова озарилось улыбкой добродушного простака. — Если вы о событиях последних нескольких секунд… то это, пожалуй, больше всего похоже на изгнание нечистой силы. А если вообще… то, осмелюсь предположить: судя по одежде, а также в соответствие с законом Лавуазье, что ничего-де не исчезает бесследно и не появляется из ничего, в роли этой самой нечисти выступала наша заклятая подруга… боевая, хе-хе. Фрейлейн Кранке.

Кожин печально вздохнул, а Паков добавил:

— Хотя насчет Лавуазье я бы не зарекался… применительно к такому месту.

Андрей промолчал, про себя полностью согласный с последней фразой. Потому как не мог вновь не вспомнить целых четырех Измаилов.

Затем перевел взгляд на оцарапанную тварью грудь. Рана, вопреки опасениям, оказалась пустячной. Кровь уже остановилась, да и боли почти не было. Разве только жжение в том месте, где уже начал рубцеваться след от когтистой пятерни.

7

— А вы ведь не полицейский, — как бы невзначай обратился к Пакову Кожин уже после схватки. Когда они оба, покинув разоренную гримерку, спустились в подвал театра и… еще ниже.

В типичном подвальном этаже, где размещались туалеты, технические помещения и небольшой склад с неиспользуемым реквизитом, обнаружилась неожиданно, помимо всего перечисленного, небольшая дверка, ведущая в темные подземные глубины.

Обнаружил дверку не кто иной, как Паков. И ему немедленно захотелось заглянуть в темнеющую за ней шахту. А еще раньше — собственно, посетить подвал.

И в шахте-то этой, точнее, на ступеньках винтовой лестницы, ведущей вглубь, состоялся сей разговор — хотя бы претендующий на откровенность.

— Это из-за Беранже, да? — с толикой смущения спросил человек, выдававший себя за лейтенанта полиции. Шел он впереди, а, услышав провокационную реплику Андрея, остановился и обернулся.

— Беранже — пустяковина, сказать по правде, — было ему ответом. — И пару строк запомнить, ума много не надо, и полицейских я вовсе не считаю недалекими служаками, у которых одна извилина, и та — след от фуражки. Да будет вам известно, один знакомый офицер при мне то Ницше цитировал, то Зигмунда Фрейда. Причем не для того, чтоб щегольнуть. Но утверждал, что труды означенных господ реально помогают ему в работе. Позволяют лучше понимать преступника.

— Тогда?..

— Ну, первое — это когда мы труп нашли, — охотно пояснил Кожин. — Помните? Мне пришлось напоминать вам, что не помешала бы помощь судебной медицины. Вам! Якобы полицейскому! Хоть вроде, уж чего-чего, а с жмуриками ваш брат знает, что делать.

Паков насупился. В свете фонаря было видно, каким недовольным и даже настороженным сделалось его лицо. Оно и понятно: узнавать о собственных проколах — так себе удовольствие.

— Теперь второе, — продолжал Андрей. — Когда мы преследовали цыганку, вы на ходу докладывали об этом на пост или… не знаю куда. В общем, коллегам своим… вроде бы. Помните? В коммуникатор говорили?

Так называемый лейтенант молча кивнул, а Кожин добавил:

— Точнее, правильно было бы сказать: «как бы докладывали» и «как бы в коммуникатор». Вы его… активировать забыли. Хотя не думаю, что это была именно забывчивость. Скорее, вы просто сделали вид, что сообщали о «постороннем на территории». Ну, чтобы соответствовать образу в наших с фрейлейн Кранке глазах. Короче, играли роль. Причем… ничего личного, но весьма бездарно. На кастинг к какому-нибудь режиссеру, на роль полицейского — даже не суйтесь, мой вам совет.

— Может, есть еще третье? — не без сарказма осведомился Паков, судя по голосу немало уязвленный последними замечаниями Андрея.