Инфанта (Анна Ягеллонка)

– Нужно о нём просить, дабы приобрести время и усыпить их бдительность, но мы должны готовиться к… назовите его как хотите, хотя бы побегом. Я и Суврей берём это на себя. Нет свободного времени.

По выражению лица Генриха было видно, что это уведомление он принимал с благодарностью.

– Это неплохая мысль, – сказал он, – Пибрак пусть ревностно работает над выработкой мне у панов сенаторов милостивого позволения на распоряжение моей особой, а мы тем временем постараемся обойтись без позволения.

Пибрак стоял задумчивый.

– Одно мне важно, – отпарировал он, подумав. – Побег всегда немного опасен. Что за нами пустятся в погоню, не подлежит сомнению. А что если короля на польской земле догонят?

Вилекье возмутился.

– Догнать нас не могут, – воскликнул он. – Всё дело должно так уложиться, чтобы не заметили, прежде чем мы не перескачем границу. Обдумаем до неё самую короткую дорогу… можем расставить коней.

Генрих усмехнулся.

– Не имею ни малейшего опасения, – отозвался он, – ежели Вилекье и Суврей возьмут это на себя. – Много на это нужно времени, чтобы всё приготовить? – добавил он, оборачиваясь к первому.

– Двух или трёх дней хватит, – сказал Вилекье смело. – Я и Суврей не потратим ни часу. Ещё сегодня ночью поедем к Седерину.

– Смотрите, чтобы заранее не забили тревогу, – воскликнул Пибрак.

– Седерин – человек верный, – сказал Вилекье, – можно на него положиться.

А на его ловкость? – спросил король.

– Также, – рассмеялся Суврей. – Глядя на него, никто бы в хитрости и разуме этого тучного мясника не заподозрил, и однако…

Бельевр, который до сих пор слушал молча, приблизился медленными шагами.

– А ты что скажешь на это? – спросил король.

– Ничего, кроме того, что для меня особа вашего величества очень дорога, чтобы за неё не бояться. Поэтому желаю всё хорошо рассмотреть и взвесить более или менее. Я знаю поляков.

– Я льщу себе, что и я их по крайней мере так же хорошо знаю, как вы, – отозвался Пибрак. – Они импульсивные, боялся бы их и я, если бы не были так добродушны, так легковерны, что их всегда на слова ловко взять можно. Спросите епископа Валенции, что им обещал и на что уговаривал. Такие по-детски доверчивые, что верят во всё, кто что им скажет.

– Но обманутые и возмущённые, – прибавил Бельевр, – не знают меры вспыльчивости. Сейчас это Зборовские.

Остальные французы молчали, эта оценка польского характера, в грубых чертах, была довольно точной, никто не мог его ни в чём упрекнуть.

– Побег короля, без сомнения, – прибавил Бельевр, – приведёт их в отчаяние. Будем говорить правду, король имеет уже много неприятелей, умножит он их число. Польшу надобно считать потерянной.

Пибрак покачал головой.

– Может, нет, – сказал он коротко.

– А если бы даже так было, – отозвался Вилекье, – лучше ли рисковать утратой французской короны?

– Той ничего не грозит, – прервал Бельевр, – королева-мать хоть бы год была регентшей, сумеет удержать на поводу тех, которых бы можно опасаться. Советую осторожность, – докончил посол, – из моей любви к пану.

Он низко склонился.

– Не говорю о польской короне, – прибавил он, – но с этой резкостью поляков, которые очень стоят за свою честь, осторожно нужно действовать. Особы короля не уважают, когда чувствуют себя обиженными, а не подлежит сомнению, что за обиду примут презрение их страны, короны и присяги, им принесённой.

Генрих слушал эти выводы Бельевра с очевидным омрачением и недовольством. Посол заметил это, наконец, и умолк.

– Не знаю, – отозвался кисло король, – что решат сенаторы, но мне это всё одно. Я должен ехать, ехать хочу и поеду. Прошу вас только, господа, чтобы об этом моём решении никто не знал. Суврей, Вилекье помогут мне.

Затем король, точно что-то себе припомнил, живо вставил, обращаясь к Вилекье:

– Поговорите о том с командиром моей гвардии, с капитаном Лархант.

Вилекье поклонился.

– А прежде всего я должен ещё сегодня увидеться с Седерином, – прибавил он. – Без него мы ничего не сделаем, ни я, ни Лархант, ни Суврей.

После короткого молчания король, взглядом обойдя собравшихся, сказал ещё:

– Стало быть, мой отъезд постановлен. Это решено. Согласно моему мнению, чем скорее он наступит, тем лучше. При наибольшем старании о сохранении тайны, не удержится она, когда протянется.

Совещание казалось оконченным, и однако никто уходить не смел.

Король бегал по покою, насупленный.

– Нужно всё предвидеть, – сказал он тихо. – Поляки будут гневаться на меня… а в гневе сдержанности не имеют. Готовы даже то, что я имею и оставлю, забрать; драгоценности, кои я привёз с собой, были бы потеряны. Многие из них имеют для меня ценность памяток.

– Надобно уже сейчас отослать их во Францию, – сказал Вилекье.

– Ardier des Issoires, – воскликнул Суврей, – он давно собирался в Париж, можно ему его доверить.

Король, подтверждая, склонил голову.

Бельевр попрощался, желая уходить.

– Господа, – сказал король, обращаясь к ним, – помните о сохранении тайны. Я рассчитываю на это.

Вилекье после короткой, тихой беседы с Сувреем, который остался у короля, незамедлительно выбежал.