Infection

Дети встали с кресел, и надели обувь. Питер помог младшему брату, а Энн помогла Эллис. Энн заметила, каким взрослым стал Питер в свои семь лет, и с трудом сглотнула, внезапно почувствовав комок в горле. На улице стоял прекрасный, солнечный день. Энн зажмурилась от солнечного света, потом осмотрелась на предмет угрозы, но окрестности выглядели так же, как и всегда. Воздух был наполнен звуками далеких сирен, но здесь на окраинах ничто не вызывало тревоги. Просто зеленые газоны, ухоженные дома, и красивое голубое небо. Только людей не было видно. Вероятно, все были на работе, или сидели дома и смотрели новости. Даже маленький Том оживился, и ей пришлось взять его за руку, чтобы он не отвлекался. Он достиг того возраста, в котором его очаровывало все, напоминающее камень.

Она перевела детей через улицу к дому Труди и позвонила в дверь.

Глухой голос ответил, - Кто там?

- Труди, это я.

- Энн?

- Открой, Труди.

Дверь открылась, и Труди Мартсон выглянула, посмотрев сначала на них, потом вокруг, на тротуар и противоположную сторону улицы.

- Все в порядке, Энн?

- В полном порядке, - ответила Энн, с трудом сдерживая желание повернуться и посмотреть туда, куда смотрит Труди. – Послушай, подруга, можешь присмотреть за малышами, пока я поищу Большого Тома в парке?

Труди открыла пошире дверь, показывая свое изможденное лицо. - Боже, с ним все в порядке?

Энн мрачно улыбнулась. – Вряд ли будет, когда я ему все выскажу.

Голос соседки внезапно стал пронзительным, - О чем он думал, выходя сегодня на улицу?

Энн моргнула. – Да, неважно. Мне нужно привести его домой. Присмотришь за детьми?

- Извини, но я не могу. Хьюго совсем плох. Метался все утро. Кричал в коме. Мне нужно присматривать за ним.

- Ты знаешь, что мы все молимся за Хьюго, Труди. Если он мечется в кровати, значит, скоро очнется. Если он кричит во сне, это уже не кома. Поверь, я была медсестрой до появления Питера. Они все скоро очнутся. Мы надеемся на это.

На лице Труди появилось выражение ужаса.

- Ты в порядке, Труди?

- Да, надеюсь, что да, - ответила женщина усталым и тихим голосом. – Все равно мне нужно присматривать за ним. Я должна быть готова, когда он очнется. – Она вдруг рассмеялась. – Даже после всего произошедшего, я не могу оставить его. Разве этого мало?

- Ну, а теперь у тебя будет три маленьких помощника Верно, помощники?

- Да, мама, - сказал Питер, скептически глядя исподлобья на Труди.

- Это плохая идея, Энн.

- Давайте, дети, заходите, - сказала Энн, проталкивая детей в дверь. Она с трудом сдержала кашель. В доме пахло скисшим молоком. Ее бедная соседка действительно не выходила из дома, с того момента, как заболел Хьюго. – Труди, я прошу всего пятнадцать минут.

- Пожалуйста…

Энн задрала голову к небу, чуть не смеясь. Почему сегодня все с ней так несправедливы? – Ну же, парк совсем рядом. В пяти минутах ходьбы. Я скоро вернусь, клянусь.

Людям было трудно отказать Энн Лири.

Она энергично зашагала по направлению к парку, подгоняемая злостью на мужа, что заставил ее так волноваться, и у края тротуара остановилась. Если где-то здесь прячется пара психов, не самая лучшая идея нарваться сейчас на них. Она была сильной личностью и большой болтуньей, но физически слабой, и терпеть не могла насилие. Ее жесткий язык мог лишь далеко завести, а вот вернутся назад без Большого Тома она не могла. Она обследовала аккуратно подстриженные газоны и деревья на предмет друзей или врагов. Но вокруг не было ни души. Ветер шелестел в ветвях. Игровая площадка была пуста. Качели жутковато покачивались на ветру.

Том? – дрожащим голосом позвала Энн, ненавидя себя за свою робость.

Где же все? Обычно в такой прекрасный день в парке было полно народу, даже по понедельникам, и даже после начала эпидемии.

Она заметила поднимающийся на востоке дым. Это же в центре. В центре большой пожар. Сирены выли уже где-то неподалеку. Когда она направилась к деревьям, то услышала какой-то треск. Надо же, подумала она. И кто будет зажигать фейерверки в такое время?

- Том! – прокричала она уже смелее. – Том!

Она несколько раз прочесала парк вдоль и поперек, но никого не обнаружила. Она не носила часов, руководствуясь только своим внутренним графиком. Пятнадцать минут вылились в час. Звуки сирен лишь нарастали, пока она вдруг не осознала, что и они стихли. Похоже, все в центре зажигали фейерверки. Прошло еще время, и ее злость переросла в панику. Она чувствовала, что день проскользает мимо нее.

- Том, прости меня, - закричала она, слепо бросившись бежать. – Прости меня. Выходи сейчас же!

Энн остановилась, потея и задыхаясь. Туфли были в грязи, брюки порваны. Солнце висело низко над горизонтом. Стихли последние сирены. Она почувствовала, что проиграла какую-то крупную, незримую битву. Треск сейчас исходил отовсюду.

- Я хочу своего мужа, - сказала она в ярости, и сплюнула.

Какое-то ужасное чувство нахлынуло на нее, пронзив ее, как позыв к рвоте, и она упала на колени.

- О, нет, - сказала она, зажимая рот руками. – О, нет, нет, нет, нет, нет, нет.