Инфер-9

Снова перезарядившись, я поднялся и двинулся в сторону вниз по склону, переведя огонь на вставших из линии прибоя новых гоблинов. Убил двоих, прежде чем получил ответку, угодившую в бронежилет. Следом прилетела еще одна пуля, и я рухнул плашмя, но прежде успел словить еще один гостинец обожженным левым плечом. Плеснула кровь, вернулась боль, а с ней и злоба. Слившись с винтовкой в одно целое, я не унимался до тех пор, пока не убил еще четверых, выцеливая вооруженных огнестрелом, а оставшихся не заставил вернуться в волны и исчезнуть – но прежде успел воткнуть по пуле в еще две жопы.

На этом все затихло – сама заваруха. А вот вопли, визги и прочее только разгоралось. Но это уже было не мое дело. Убедившись, что в рыбацкой деревне врагов нет, я вернулся к багги и занялся собой.

К моменту, когда я извлек из плеча пулю и залил пораженную ожогом кожу спреем из драгоценного баллончика, там в поселении наконец-то дотушили пожар, щедро заливая дымящуюся древесину и трупы соленой водой. Унялись крики, хотя раненные все еще нет-нет да вскрикивали, а затем затихали. Я заметил, что тех татуированных убивали сразу, не пытаясь с ними общаться. Убивали прямо как бешеных псов.

Когда я закончил обрабатывать раны, шипя от удивительно сильной боли – прямо, сука, сильной! – в деревне окончательно все улеглось, а самые смелые из рыбаков рискнули нырнуть в воду и начали вылавливать трупы и буксировать на причал, откуда их по цепочке передавали на берег. Меня они заметили гораздо раньше, еще во время стрельбы, но пока никто не спешил ко мне приближаться, хотя группка мужиков в возрасте оживленно о чем-то совещались рядом с самой нарядной и стоящей особняком круглой хижиной.

Забросив винтовку в багги, я уселся за руль и повел машину к океану, по пути наехав на голову еще подергивающегося сучьего поджигателя. Дважды хрустнуло, машину пару раз тряхнуло, но мне легче не стало.

Как он так тихо подошел?

Как я прохлопал?

И почему боль настолько острая, что мне аж хочется жалобно застонать?

– А ведь не хотел я к океану приближаться, – зло пробормотал я. – Не хотел…

Остановив машину метрах в трех от набегающих на шипящий песок волн, я выбрался и присел на корточки рядом с трясущимся в воде полумертвым океаническим аборигеном, лежащим в крепкую такую обнимку с умирающим от раны в башке дельфином. С трудом подняв голову, проморгавшись от окровавленного песка, абориген прохрипел, еще сильнее стискивая дельфина:

– Тандем! Священный танде-е-ем…

– Мне похер, – буркнул я, доставая из кобуры револьвер и приставляя ствол к рыбьей башке, хотя это вроде и не рыба вовсе, а что-то там млекососущее. – Что это за дерьмо в татухах?

– Нет! Нет! Афалины святы! Афалины святы!

– Ну да, – хмыкнул я, нажимая спуск и даря более чем двухметровой рыбине окончательное облегчение.

– А-А-А-А-А-А-А! – несмотря на раны, абориген рванулся ко мне, попытался вцепиться в горло, но не дотянулся и опять рухнул на мокрый песок. – А-А-А-А-А!

– Зачем напали на деревню!

– Ты сдохнешь! Сдохнешь! Океан убьет тебя! Суд океана суров!

– Зачем напали на деревню? – повторил я и выстрелил ему в почку.

– У-О-О-О-О! – скрючившись, он дернулся еще раз и затих на лоснящейся туше дохлого дельфина.

Встав, я сделал несколько шагов и снова присел рядом со старательно прикидывающимся мертвяком очередным татуированным хренососом. Рядом с ним лежала заливаемая водой старая винтовка в остатках пластикового свертка. Ткнув аборигена стволом в мокрую голову, я дождался его слабой испуганной улыбки, после чего улыбнулся в ответ и прострелил ему правую ступню.

– А-А-А-А-А!

– Зачем напал на деревню, тунец ты траханный?

– Приказ! Приказ Святого Тандема!

– Кого?

– Тандема Святого! – торопливо забормотал пленный, с ужасом глядя на вернувшийся к его переносице ствол. – Не надо! Я еще молод!

– Зачем напали? – терпеливо повторил я.

– Рыбаки убили двух афалин! Святотатство! Афалины погибли в сетях – задохнулись! Ужасная смерть! Все рыбаки знают – Дельфинесы такого не прощают! Сети ставить нельзя! Нельзя! Древний правильный запрет! Сети – нельзя!

– Рыбаки утопили двух дельфинов… а вы решили убить их детей?

– Афалины святы! Святы! Мы все вышли из океана – и афалины толкали нас в спину!

– В смысле – херами прогоняли из воды прожорливых ушлепков-гоблинов?

– Что?

– Ничего, – ответил я и прострелил ему башку.

Поднявшись, убрал револьвер в поясную кобуру и повернулся к демонстративно медленно приближающимся ко мне косматым загорелым рыбакам. Разговор я начал первым и, как положено, начал с хороших новостей:

– Да вам, походу, жопа полная грядет.

– Ох грядет, – с облегченной улыбкой согласился со мной рыбак с длинной и уже тронутой сединой черной бородой. – Я Лука. Новый вождь селения.

– А со старым что?

– Сердце не выдержало трех ударов сразу. Лежит там у хижины бородой к солнцу…

– Пожар и нападение – это два удара. А третий?