Inferente. История одного письма (СИ)

Когда мы пошли на снижение, солнце уже давно село за горизонт, и дорожка освещалась сигнальными огнями. На аэродроме было пусто, и только одна фигура маячила на периферии.

Из аэростата я буквально вылетела, довольная донельзя, и сердечно поблагодарила пилота. Я не обращала внимания ни на темень вокруг, ни на холод, охватывающий каждую клеточку.

— Думаю, тебе пора идти, — усмехнулся он, указывая на Дрейка, который уже шёл в нашем направлении.

— Точно. Спасибо вам! — кивнула я, и пошла навстречу другу.

Лишь приблизившись, я заметила, в каком он состоянии: промокший, замёрзший, в грязных резиновых сапогах и с моим дождевиком под рукой. Стоит отдать должное — он держался молодцом, и даже унимал дрожь в теле.

— Сколько ты меня ждал? — ахнула я вместо приветствия.

— Пару часов, — повел плечами парень.

— Дурак! — с досадой воскликнула я. — Ты же заболеешь!

— Ты свой дождевик забыла, да и поздно уже, — проигнорировал меня юноша. — Я не мог позволить тебе возвращаться одной, а Диг с Корсаком сегодня на практику улетели. Вернутся только завтра вечером.

Я растерянно выдохнула, забирая из его рук дождевик и натягивая его на плечи.

— Спасибо тебе. А теперь пошли отсюда, нечего и дальше мёрзнуть, — безапелляционно заявила я, и мы поспешили в сторону дома.

Мы жили в одном районе, но на разных улицах. Дождь и не думал прекращаться, пока мы шлёпали по лужам. До самого городка надо было ещё немного пройтись по дороге в поле, сейчас превратившейся в месиво. Привычный путь занимал около получаса — спасибо, что жили мы на окраине.

— Как прошло занятие? — спросил он, как только мы стали отдаляться от аэродрома.

— Не время об этом болтать, — пристыженно ответила я. Пока я получала удовольствие, он мёрз и наверняка мокнул, и мне было не по себе от этого осознания.

— Молча мы не станем идти быстрее, — резонно заметил Дрейк, и прочистил горло. — Расскажи, мне ведь интересно, — попросил он, и я не удержалась.

— Здорово, на самом деле. Сложно и страшно, но здорово. Жаль, что тебя не было на борту! Сначала было непросто с плохой видимостью, но потом стало… Не проще, но привычнее. И Джек рассказывал много интересного.

— Мы про одного и того же Джека говорим? — изогнул бровь парень, зная несговорчивость летчика.

— Ха–ха, да, про одного! Он просто объяснял, как именно вести аэростат, и как он однажды перелетал горы в такую погоду.

— Вау. И правда, жаль, — признал юноша, еле поспевая за мной. — Но ты же расскажешь мне всё, о чём он говорил?

— Что ж…

И я рассказала. Увлечённо, во всех деталях. И о том, как проходило занятие. Дрейк реагировал немного вяло как для себя. Но после нескольких часов на холоде это было вполне объяснимо.

Ночные улицы практически опустели, только фонари горели, и временами одинокий рабочий возвращался со смены. Кое–где механическая пчела пролетит, а потом — тишина. Бродить тут самой было бы жутковато. У нас не очень большой городок, но и не деревня, где все друг друга знают.

Мокрая брусчатка блестела под светом фонарей, становясь бронзовой, а дома моргали окнами перед тем, как потушить лампы.

Мы разошлись на перекрёстке, с которого были видны наши дома: его — направо, мой — прямо.

— Выпей горячего чаю, как вернёшься. И ванну можешь принять, чтоб лучше согреться, — посоветовала я.

— Да в порядке я, — отмахнулся друг. — Смотри сама не замёрзни, пилотесса.

— Да я-то точно нет. Ты же не зря мне дождевик принёс, — добавила я с улыбкой. — Ну, что, до завтра?

— Давай, — кивнул он, и, дав другу «пять» на прощание, я побежала к своему дому.

Он, как всегда, дождался, пока я взойду на крыльцо. Лишь после того, как я махнула ему оттуда, друг помахал рукой в ответ и отправился домой.

Когда я вошла, родители уже спали, и я незаметно пробралась в нашу с Корсаком комнату. Переодевшись в пижаму, я залезла под одеяло и мигом забыла о холоде снаружи. Усталость брала своё. Я тут же уснула, и правда успев поверить, что с Дрейком всё будет в порядке. В конце концов, иммунитет у него был неслабый.

Но длилось моё неведение ровно до следующего утра, когда второе место за нашей с ним партой оказалось пустым. Я отсидела положенные три пары и сразу после них отправилась к другу. По дороге я прихватила на рынке корзинку любимых ягод Дрейка — малины и черники.

Дойдя до нужного дворика, я отворила калитку и прошла по выложенной камнем дорожке. Одноэтажный каменный дом окружали фруктовые деревья, а черепица на крыше была почти такой же рыжей, как волосы у братьев и их родителей. Ухоженное крыльцо, обвитое виноградом, даже осенью смотрелось приятно. Листья пожелтели и опали, отчего ветви выглядели сиротливо, но и в этом был свой шарм.

Впрочем, и его не хватало, чтобы я могла находиться там вечность, пока мне откроют дверь. Когда я уже подумывала взломать замок, меня осенило подойти к комнате Дигори и Дрейка снаружи.