Инферно

– Думай об отце, Ник. Затем представь нас всех вместе с ним.

* * *

Адариан ходил по комнате, пробуя все, что мог, чтобы выбраться. Бесполезно.

– Черт тебя побери, Грим. Ты лживый пес, притворявшийся другом.

Он должен был знать, что не стоит доверять Смерти. О чем он думал? Но он знал, о чем. Смерть должен был быть его союзником во всех делах.

«С каких это пор Малачай верил кому-либо? Ты чокнутый?»

Но это была правда. Его вырастили лишь для того, чтобы заводить врагов. Друзей никогда. Все ненавидели его.

Чирайз снова начала всхлипывать за его спиной, сжавшись на полу от ужаса их ситуации и из-за демонов, желавших убить их обоих.

От этого звука Адариан сморщился. Ее слезы разрывали ему сердце, о существовании которого он не знал, пока она не прошла мимо его по улице в тот роковой день. Он шел по следу демона, которого хотел убить и впитать его силы. Но это желание испарилось, как только его настиг ее сладкий запах.

Она ходила с друзьями, чьи лица он не мог вспомнить, за покупками. Они были совершенно не важны. Его внимание было обращено лишь на нее. Ее светлые волосы были цвета солнца, а голубые глаза – как ясное небо.

Но именно ее милый смех растопил лед в нем. Такой полный жизни. Она сразу же пленила его и оставила беспомощным против себя. Он так сильно влюбился в нее, что даже записался в ее школу, как один из учеников. Чтобы смотреть на нее издали.

Целый год он делал лишь это. Сидел на тупых уроках, просто чтобы быть с ней в одной комнате, как отчаявшийся цветок, который тянулся за солнцем сквозь щели сломанной стены. Он даже не пытался заговорить с ней. Он не был достоин.

Но однажды каким-то чудом она заметила его, когда он сел за ней на уроке истории. С этого дня она врывалась в кабинет и до звонка разговаривала с ним, как с нормальным мальчиком. Впервые за все свое существование он познал дружбу. Он искал ее лишь для того, чтобы посмеяться с ней. Он не хотел причинить ей вред.

Никогда.

Но из-за его недостатка в контактах с людьми и игнорирования их мира и традиций, он даже не понимал, насколько она тогда была юна. Что ее наивная невинность приманила его, когда он должен был ее оставить. Но даже тогда, он никогда бы не прикоснулся к ней, если бы она не поцеловала его невинно. Впервые за века его существования, кто-то проявил ласку к нему. До этого ее вообще не было.

Она открыла для него эмоции, которых он не знал раньше. Которые он не мог понять. Рожденный убивать и уничтожать, Малачай были бездушным созданием. Они не чувствовали абсолютно ничего, кроме совершенной ненависти. Больше ничего. Лишь пустоту.

И этот чудесный, прекрасный поцелуй…

Он научил его сожалению и грусти. Отчаянию. До этого дня, он отдал бы все, чтобы вернуться в тот день и оставить ее такой же невинной, какой встретил. Своим безрассудным, эгоистичным поведением он убил все, что любил больше всего.

«Я разрушитель».

Для этого он и был рожден. И он уничтожил единственную женщину во вселенной, которая что-то для него значила.

«Да будь я проклят».

Да, наверное, так и есть.

С разбитым сердцем он приблизился к ней.

– Пожалуйста, не плачь, Чирайз. Я клянусь, что не позволю никому причинить тебе вред.

Ее холодный взгляд ранил его.

– Почему я должна тебе верить?

– Потому что я говорю правду, – он потянулся, чтобы вытереть ее слезы. Она съежилась от его прикосновения, и его желудок сжался.

«Пожалуйста, не делай этого со мной…»

Все что он хотел, чтобы она улыбнулась ему, как раньше.

«Ты уничтожил это. Как уничтожаешь все».

– Что ты хочешь от меня, Чирайз?

Она со злостью смахнула слезы.

– Я от тебя ничего не хочу. Я вообще не хочу иметь с тобой ничего общего.

Его горло сжалось от незнакомой ранее грусти.

«Хорошо, мое сокровище…»

Он оставит ее в покое. Но он убедится, что больше никто не оставит грусти в этих небесно-голубых глазах.

* * *

Ник изо всех сил пытался попасть в комнату, где видел родителей.

Ничего не получалось. Он снова воспроизводил эту картину в голове, но с каждой секундой терял надежду.

«Я не могу, я бесполезен. Я не могу спасти собственную мать».

Коди встала на цыпочки и зашептала ему на ухо:

– Я верю в тебя. Ник, – она покрепче сжала его руку.

В этот момент, в его голове вспыхнул яркий белый свет и исчез. И тогда он почувствовал покалывание в животе, он поднялся в воздух и понесся к небу.

В одну секунду они были в гостиной, в следующую…

Они были в конце Улицы Канал. Шутите?

«Как я мог так напортачить?»

Нахмурившись, Ник оглядел нейтральную территорию, где центр для конференций Булевард пересекался с Международным торговым центром на Канал.

Что еще хуже? Эта уродливая, страшная статуя клоуна с Марди Грас, которая была частью фильмов ужасов и его плохих детских воспоминаний, уставилась на него, дразня за некомпетентность. Он всегда ненавидел ее сумасшедшую улыбку, как у Джокера из Бетмена. В дневное время она просто раздражала. В ночное, с приглушенным светом…