Инферно

Перебрал, решил Командор, глядя на потное лицо и слезящиеся глаза собеседника. Может, запой, может, передозировка. Скорее, второе. Помутнение опасного рассудка. Если бы не любовь к деталям, Командор бы откланялся и заказал Мунге выпивку за свой счет, но он твердо верил в правоту своей интуиции, и потому предложил:

— Отвезти к тому, кто будет с тобой говорить?

Капитан с облегчением согласился. Вышел на свежий воздух, бессильно цепляясь за Командора. Мерзкий круговорот смещений не прекращался: Капитан ощущал одновременно и вкус выпитого в баре коктейля, и влажный ветер, трогающий пылающий лоб.

— Плохо, — сдавленно сказал он и мешком повалился на сиденье.

Командор пристегнул его ремнем и вывел машину через сплетение ярких улиц на полупустую трассу. Он насвистывал сквозь зубы, закуривал сигарету за сигаретой, морщился и выбрасывал их в окошко, не сделав и пяти затяжек.

От пива поднялась изжога, дорога казалась бесконечной, и Командор уже сто раз пожалел, что связался.

— Я вас налажу, — утомленно сказал Капитан, словно угадав его состояние, — я вас сделаю правильно, как написано…

Он уснул, и во сне дергал ногой с такой яростью, будто к ляжке ему прижали оголенный провод.

Свобода выплывала из темноты изматывающе долго — нехотя восставала из-под земли, словно покойник, поднятый из могилы неумелым ритуалом.

На пропускном пункте образовалась ночная очередь. Водители дремали, прикрывшись газетами, курили, бродя кругами, вполголоса что-то обсуждали, примостившись на обочине.

Командор остановился, убедился, что Капитан мирно спит, и вышел из машины. Он шёл вдоль ряда уже остывших автомобилей, проваливаясь в выбоины и спотыкаясь о трещины в асфальте.

Во главе очереди колонны стояла красная блестящая машина, похожая на лакированную дамскую сумочку. В ней читал книгу парень с ежиком коротких светлых волос.

Командор наклонился и протянул ему руку. Парень пожал её и отложил книгу.

— Чего стоим?

— А хер знает, — сказал парень и потянулся. — Сначала что-то не работало там в базе, потом кто-то важный приперся, теперь вот обед у них…

— Четыре часа утра.

— А я тут при чем? Сказали, обед…

Командор шагнул на освещенный прямоугольник дворика. Тусклая лампа болталась над ним на скрученных проводах.

— Сержант!

Ему не ответили.

— Сержант!

— Кто тебе — сержант? — недовольно донеслось из приоткрытого темного окошка. — Кто тебе сержант? Сказано — ждите, значит, ждите…

— Номер регистрационный предъяви, — мрачно сказал Командор темному окошку.

За рамами зашевелилось, показалась коротко стриженная голова.

— А нарушения пропускного режима тебе не впаять? — зло осведомилась она, а потом показались плечи и руки. — Вернись к своей машине и замри, пока я добрый. С Фареста едешь? Наркоту везешь? Думаешь, не найдём?

— Регистрационный номер, сержант, — устало повторил Командор. — Вы обязаны предоставлять документы по первому требованию.

— Я тебе ничего не обязан. В очередь, лля!

Рамы захлопнулись с грохотом.

— Гиблое дело, — сказал круглолицый парень.

Он стоял сзади, держа книгу так, как ученицы музыкальной школы держат папки с нотами.

Командору почему-то стало смешно. Словно услышал старый добрый анекдот, который никогда не надоедает. Смеяться он не стал, отошел в сторону и выбрал на наручном коммуникаторе режим экстренной связи. Ему ответили почти сразу: эта линия держалась накрепко.

— Пятый пропускной, — сказал Командор, — срочно нужен коридор.

Теперь оставалось только ждать, и Командор вернулся в машину. Капитан напустил слюней и почти вырвал из креплений ремень безопасности, но по-прежнему крепко спал. Командор поправил бархатный томик, почти выпавший у него из кармана, и наконец-то выкурил целую сигарету.

Потом он сложил руки на руле и смотрел, как поднимается у горизонта предрассветная сиреневая муть.

Коридор принеслись обеспечивать аж десять машин, все закованные в броню, приземистые и квадратные.

На каждой болтался круглый фонарь, и дикие прыжки света унеслись далеко в чернеющее поле. Несколько лучей ударились в тёмное окошко, рёв двигателей заполнил тишину.

Сержант выскочил наружу, щурясь и размахивая руками. На синей рубашке красовалось жирное пятно, к босой ноге прицепилась простыня.

К нему шагнул синдромер в чёрной форме, дулом автомата указал куда-то вверх, и сержант тоже посмотрел вверх, а потом нырнул назад в домик и через минуту донесся из хриплых колонок его испуганный голос:

— Все по обочинам! Кроме «АС-747»! По обочинам! Повторяю! Все по обочинам, кроме «АС-747»!

Спалили машинку, подумал Командор, заводя мотор. Теперь ей прямая дорога на свалку.

Перед ним поспешно расползались, жались к обочине. Машина раскачивалась, ощупывая каждый ухаб.

— Пропускной пункт номер пять закрыт! Внимание! Пропускной пункт закрыт! Объезд через седьмой пропускной пункт!

Когда Командор выезжал на шоссе Свободы, сержант, семенящий рядом, преданно заглянул ему в глаза.

Коммуникатор засветился на пятом повороте. Красное квадратное лицо, окруженное приятной казенной зеленью стен, осведомилось:

— Что вы пьете, Командор?