Инферно

— Приходилось, — поморщившись, ответил Сантана, — неприятный тип. С ним лучше не связываться — если и были среди прежних людей те, кто поспособствовал всей этой разрухе, то все они — чертовы командоры. Он просил меня угрохать чертову кучу народа, которая зарилась на его припасы, но я медик и убиваю только по необходимости.

Сигнал в космос. Отправить одинокий сигнал на поиск родственного разума, заменившего нам отца. Первое слово, которое я выучил, было «белка». Капитан никак не мог справиться с нашим языком и перевести для нас своё имя, а малыши попросту не могли его выговорить, и тогда он нашёл где-то изображение белки и прикрепил к своему скафандру. Это была хорошая идея — мы быстро выучились называть его так, и после, увидев настоящую белку, пытались заглянуть под мутное стекло шлема капитана в надежде найти там пушистую мордочку.

Он очень старался для нас. Вырастил на одной из палуб хвойный лесок. Там пахло смолой, опилками и лесной влагой, и жили живые ежики. Он смоделировал нам целый океан и выводил на его берег визжащую кучку восторженной мелюзги. Мы висели на нём, как на заборе, вереща от счастливого ужаса, когда катилась особо высокая волна.

Потом мы с Ани попытались устроить океан на Земле, но успели сделать только одну десятую запланированной работы — так появился океан Милли, крошка-океан.

Под присмотром капитана развивались духовно обогащенные творческие личности, способные часами искренне вздыхать над каким-нибудь васильком. Мы должны были создать новый мир, и умение вздыхать над васильками казалось капитану обязательным для осуществления подобной деятельности.

Проблема заключалась в том, что Белка готовил нас для жизни в резервации и потому не научил нас взаимодействию с основным населением Земли. Он пытался обезопасить нас запретом покидать Край, но мы всё-таки вылезли и столкнулись с теми, кто не мы.

— Я отправлю ему сигнал, — сказал я, слезая с кровати. — Через Командора.

— Едешь? — обрадовался Сантана.

— Ага. Если ты обещаешь мне палить в нападающих на меня синдромеров так, чтобы я этого не видел.

— Есть, кэп. Так точно, кэп.

Сантана рассмеялся с облегчением, ему явно не хотелось тащиться одному.

— Когда?

— Сейчас. Только отнесу Денни рыбку.

«Сейчас» не получилось. Поезд отходил в двенадцать десять, и у нас была ещё уйма времени, чтобы запастись едой и прочим барахлом.

Я распотрошил свой тайник и купил умопомрачительные ботинки. Они обошлись мне в двенадцать долларов, но были настолько удобными и шикарными, что я ничуть не пожалел.

Сантана утащил из лавочки Кита все консервы, которые нашёл, и среди них банку красной фасоли. Уолли зарядил мою флягу ромом и спросил:

— Надолго?

— Не знаю.

— Передавай привет.

— Кому?

— Всем.

Я пообещал передавать всем приветы от Уолли, и он подарил мне лимон всего за пятьдесят центов.

Напоследок я спросил:

— Уолли, где ты родился?

Уолли подумал немного.

— Не знаю, Марк. По-моему, это была скотобойня.

Все свои пожитки я впихнул в рюкзак-колбасу, сделанный из куска брезента, затянутого сверху толстым шнурком. Сантане я посоветовал сделать такой же и не позориться с желтым чемоданом.

— Не солидно, — вздохнул он. — Медик должен выглядеть презентабельно.

— Плевать, — я затянул ремни, закинул рюкзак на плечо и выпрямился.

Нас провожал мистер Ббург. Он тяжело пыхтел и поглядывал на заколоченную будку. Сигара у него во рту была совершенно изжевана, с шеи свисала клетчатая удавка, которую он именовал галстуком. На животе расползалось тёмное пятно пота. Борец за освобождение и независимость, подумал я.

— Давайте, малыши, — напутствовал он нас, когда синяя морда поезда появилась под козырьком. Мне было не до него. Вцепившись пальцами в пыльный край крыши, я следил за поездом, рвущимся в тоннель с остервенением животного, в смертельном ужасе забивающегося в нору.

Сантана держался так же напряженно, я чувствовал плечом, но посмотреть не мог. В тот момент, когда мне показалось, что я никогда и ни за что не прыгну, я вдруг ощутил, что уже лечу, а потом тяжко грохнулся боком о горячую крышу вагона. Подо мной с сухим хрустом рассыпалось стекло, осколок впился в запястье, и со страху показалось, что какой-то невидимый провод вырвал мне руку и утащил прочь.

Ветер свистел пронзительно, надо мной нёсся чёрный потолок и кое-где виднелись тусклые цифры. Под ними я старался распластаться в бумажный лист.

Небо выскочило неожиданно, раскрылась синяя даль с сиреневым мазком под самым солнцем.

Резвый блик кинулся мне в глаза, город провалился куда-то в расщелину, и показался первый контрольный столб с оранжевой стрелкой.

Сантана лежал рядом, закинув руки за голову, и смотрел вверх.

Я перелез через него и исполнил на крыше подобие победного танца.

Вдали белели высохшие кости гор.

Глава 5

Мы сошли с поезда спустя трое суток. Я умирал от голода, а Сантана украл плед.

— Утомительно…

Утомительно — не то слово, у меня внутри все дрожало в ритм стуку колес, а колени не разгибались, хоть я и старался почаще прогуливаться по коридорам.