Инферно

С тихим жужжанием сработал скрытый механизм. За пластиковыми воротами открылась прямая светлая улица. По ней ползали блестящие шарики. Редд многозначительно поднял палец, нагнулся, осторожно сорвал пучок сухой травы и тут же уронил его. Шарики устремились к пучку, растащили его на травинки и втянули внутрь себя. Покружив ещё по чистому асфальту, снова разбрелись.

— Мусор они убирают, — шепотом поделился Редд.

Я присел и попытался рассмотреть уборочный шарик. Совершенно круглый, блестящий… разобрать бы его и посмотреть, как он работает.

Почему-то от суеты маленьких уборщиков стало грустно. Бедняги. Крутятся тут без толку, ни тебе окурка, ни фантика… Интересно, что они делают с трупами тех, кто относится к базе без должного уважения? Редд говорит, здесь стреляют на поражение.

Представилась мерзкая картинка: эти шарики, пожалуй ведь, едят трупы. Переваривают внутри себя и как-то утилизируют.

Первое здание, в которое завернул Редд, а я потащился следом, оказалось почти пустым. Стояли несколько желтых столов, свет лился через большие чистые окна, и громоздились на столах папки с цветными детскими рисунками. Каждый рисунок запечатан в прозрачный пластик.

Я задумчиво полистал. Яркое солнце с глазами и улыбающимся ртом. Радуга-дуга и синий кролик с непомерно длинными ушами.

Лошадка на тонких ногах, красная машинка с колокольчиком. И всюду — часто-часто, — взявшиеся за руки человечки. Девочки в юбочках и с большими бантами на голове, мальчики с флажками; женщины с бусами на шее, мужчины в галстуках-селедках.

Редд наклонился и постучал пальцем по рисунку.

— Видишь, как хорошо….

Я листал картинки, не слушая его и не желая слышать. Мы рисовали такое же. Мы рисовали таких же смешных человечков, ярких зверушек и улыбающееся солнце… Получается, мы всё-таки не другой вид, не генетический слив, как сказал Сантана. Выходит, до нас тоже были такие же… только где они? Выросли, организовали бригады, писали письма Ирме, разгребали завалы и передохли от жадности?

— Им Край и полагался, им и нам…

— Да объясни ты толком, — сказал я, — почему синдромерам полагался Край?

— Потому что так и есть, — отрезал Редд, — Край — наша территория, это всем известно с незапамятных времен. Его сначала захватил какой-то ублюдок, а потом ваш капитан.

Папку с рисунками я закрыл и аккуратно положил на место.

Больница стояла следующей. Первый этаж занимал просторный прохладный холл, второй — пара лабораторий и комната с удивительными кроватями. Лифт не работал, я безрезультатно прождал пару минут, а жаль — хотелось прокатиться.

На стенах лаборатории висели красочные плакаты. Один из них изображал человека без кожи, стоящего в привольной театральной позе.

— Я таких видел в пустыне.

— Глюки это, — буркнул Редд. — Меньше жри всякую дрянь.

Он показал на большой металлический шкаф с сейфовой дверью.

— Там потроха лежат, — уверенно сказал он.

Я подошёл к столу, посмотрел на солнечное фото в рамке — девушка с рыжими волосами, — и полистал пухлую папку, испещренную таблицами и графиками.

— Ну и почерк…

Дата. Трансплантация… Эмили-Ли Буф. Дата. Трансплантация.

Вложенный отчет: семь смертей за ночь с 21 на 22 мая.

— Ты понял? — спросил Редд. — Они искали в городе раненых и здесь их лечили. Кишки пересаживали от мертвецов.

— Органы, — поправил его я. — С чего ты взял?

— А что тут ещё подумаешь? Трупы, наверное, тоже раскапывали и сюда несли…

Странное место. Здесь, пожалуй, нет квереона. Видимо, это действительно просто база тех, кто пришёл выручать людей из погибшего города. Синдромеры не тронули это место — своеобразная святыня, напоминание о былой мощи и былых идеях.

В холле стояло разлапистое забавное растение в кадке. Я потрогал его листья — мертвый пластик.

Пощупал и стойку, похожую на барную, но чистую, без отметин от упавших сигарет и разводов от кружек.

Огромный монитор прямо над головой щелкнул и налился ясным синим светом — цветом неба.

Редд моментально кинулся за стойку, я тоже шарахнулся, но не успел: если будут стрелять, то мне конец.

По экрану поплыли сверкающие облака, стрелой помчался самолёт. Девушка, смеясь, придержала разлетевшиеся волосы и повернулась ко мне.

— Привет, — сказала она.

Голос, многократно усиленный, зазвенел из каждого угла.

— Привет, папа, — сказала девушка. — Мы смотрим видео вместе? Привет, Аннабель-Ли! — она помахала рукой. — Ты уже выросла? Обними папу сейчас же! Не стесняйся!

Экран погас.

Остался тусклым темным прямоугольником.

Редд зашевелился и выполз из-за стойки, привалился к ней спиной и перевел дух. Я сел рядом с ним, запрокинул голову.

Чувство, будто меня без сна и еды неделю гоняли по пустыне, правда. И плакать хочется.

— Что это? — спустя минуту спросил Редд. — На квереон не похоже.

Безмятежное небо, взлетные полосы, белоснежные самолеты и дружеская мертвая связь через пространство.

— Это Край был? — подумав, поинтересовался Редд.

— Неа. — Я только что заметил, что на пропыленном ботинке красуется рваный длинный разрез, сунул в него палец и поскреб — насквозь. Чертова колючка, такие ботинки были…

— Не Край?