Инферно

Сински кивнула и глянула на свой амулет из голубого камня, выполненного в виде змеи, обвивающей вертикальный жезл. - Современный символ медицины. Уверена, вы знаете, что он называется кадуцей.

Внезапно Лэнгдон поднял глаза, словно собирался ей что-то сказать.

Она ждала. Да?

Очевидно, поразмыслив о своем порыве, он вежливо улыбнулся и сменил тему. - Итак, почему я здесь?

Элизабет указала жестом на импровизированную зону для совещаний вокруг стола из нержавеющей стали. - Садитесь, пожалуйста. Мне нужно, чтобы вы кое-что посмотрели.

Лэнгдон неторопливо направился к столу, и Элизабет отметила, что хотя профессор во виду и заинтригован грядущей встречей, в нём совсем не заметно настороженности. Явно человек самодостаточный. Она подумала, сохранит ли он свой безмятежный вид, узнав, зачем его сюда пригласили.

Дав Лэнгдону устроиться, Элизабет затем без вводных слов продемонстрировала предмет, который она со своей группой конфисковала из депозитной ячейки банка во Флоренции менее двенадцати часов назад.

Лэнгдон изучал маленький резной цилиндр в течение долгого времени, прежде чем кратко изложить ей то, что она уже и так знала. Объект был древней цилиндрической печатью, которая могла использоваться для графики. На нем было ужасно отвратительное изображение трехголового сатаны, а также единственное слово: saligia.

- Saligia, - сказал Лэнгдон, - латинское мнемоническое обозначение для —

- Семи смертных грехов, - сказала Элизабет. - Да, мы искали его.

- Хорошо… - голос Лэнгдона был озадаченным. - Есть какие-то причины, почему вы хотели мне это показать?

- Вообще-то есть, - Сински взяла у него цилиндр и стала сильно его трясти, гоняя взад-вперёд шарик генератора.

Лэнгдон, похоже, был озадачен её действиями, но не успел он спросить, что она затевает, как торец цилиндра засветился и она направила его на гладкую пластину на стене переоборудованного самолёта.

Лэнгдон тихо присвистнул и повернулся к спроецированной картине.

- “Карта Ада” Боттичелли, - объявил Лэнгдон. - Основывается на аде Данте. Хотя я предполагаю, что вы, вероятно, уже знаете это.

Элизабет кивнула. Она и ее команда опознали картину с помощью Интернета, и Сински была удивлена, когда обнаружила, что картина принадлежит кисти Боттичелли, художнику известному прежде всего благодаря его светлым, идеализированным шедеврам “Рождение Венеры” и “Весна”. Сински любила оба эти творения, несмотря на то, что они изображали плодородие и создание жизни, что только напоминало ей о ее собственной трагической невозможности забеременеть - единственном значительном горе в ее успешной в остальном жизни.

- Я надеялась, - сказала Сински, - что вы сможете рассказать мне о символике, скрытой в этой картине.

Впервые за ночь Лэнгдон выглядел раздраженным. - Вот почему вы пригласили меня сюда? Я думал, вы сказали, что это крайняя необходимость.

- Не смешите меня.

Лэнгдон терпеливо вздохнул. - Доктор Сински, вообще-то, если вы хотите разузнать о конкретной картине, вам стоит связаться с музеем, в котором хранится оригинал. В этом случае это Ватиканская апостольская библиотека. В Ватикане есть много прекрасных иконописцев, которые…

- Ватикан ненавидит меня.

Лэнгдон посмотрел с удивлением. - Вас тоже? Я думал, что я единственный.

Она грустно улыбнулась. - ВОЗ твердо уверена, что, распространение доступной контрацепции - один из ключей к всеобщему здоровью, как в борьбе с болезнями, передающимися половым путем, подобно СПИДу, так и для контроля за рождаемостью.

- А Ватикан считает иначе.

- Именно. Они потратили огромное количество сил и денег, убеждая третьи страны, что контрацепция - это зло.

- О да, - сказал Лэнгдон с понимающей улыбкой. - Кто, как не группа восьмидесятилетних мужчин, связанных обетом целибата, лучше расскажет миру, как заниматься сексом?

С каждой секундой профессор нравился Сински все больше и больше.

Она встряхнула цилиндр, чтобы перезарядить его и затем снова спроектировала изображение на стену. - Профессор, присмотритесь внимательнее.

Лэнгдон подошел к изображению, изучая его, затем придвинулся еще ближе. Внезапно он резко остановился. - Странно. Картина была изменена.

Это не заняло у него много времени. - Да, это так и я хочу, чтобы вы сказали мне, что означают эти изменения.

Лэнгдон затих, просматривая все изображение целиком, делая паузу, чтобы охватить взглядом десять букв, которые образовали слово catrovacer … и затем маска чумы … и также странная цитата по краю о “глазах смерти.”

- Кто это сделал? - спросил Лэнгдон. - Откуда она у вас?

- На самом деле, чем меньше вы знаете, тем лучше. Я лишь надеюсь, что вы сможете проанализировать эти изменения и сказать нам, что они означают. - Она указала на стол в углу.

- Здесь? Прямо сейчас?

Она кивнула. - Я знаю, что это навязчиво, но я даже не могу объяснить, насколько это важно для нас. - Она сделала паузу. - Возможно, это вопрос жизни и смерти.

Лэнгдон посмотрел на нее с беспокойством. - Для расшифровки этого может потребоваться время, но я полагаю, если это настолько важно для вас —