Инферно: Провозвестник

Шмяк! Наконец орущий пакостник был сначала сбит метко посланным предметом, которым оказался… снятый с головы шлем. Горри, оказавшийся самым метким, подошёл к и так ошеломлённому падением бесёнку, пнул того несколько раз, отправляя уродца на длительный отдых, после чего потянулся было за убранным в поясную петлю топором. Но…

— Стоять! — рявкнул Дарин. — От этого будет только хуже. Этот проклятый демон Хельги заботится даже о таких своих подданных. И пожалуется в Гильдию, что мы убили одного из его демонов, даже не послушав о желании выплатить виру. Нельзя!

— Но он… Ох-х!

С каждой секундой давление на жаждущий вполне конкретного организм всех попавших под сильнейший алхимический афродизиак, становилось всё сильнее. И выход тут был один.

— Все в бордель! За счёт «непредвиденных расходов» — буркнул Дарин, причём уже на бегу, опережая ломанувшихся следом за ним охранников.

Это забег до борделя и даже само в нём пребывание Каменный Шлем запомнит надолго, быть может, на всю оставшуюся жизнь. И понимал, что воспоминание из числа тех, которые хочется спрятать и не вспоминать. Увы, вместе с этим было чёткое осознание, что другие всё равно напомнят. О многом, о каждом отдельном эпизоде. О собственно коротком, но привлекшем внимание беге от гильдейского представительства до борделя под аккомпанемент многоголосого бесячьего хихиканья. Бесы! Более десятка этих извращённых существ оказались рядом, как только Дарин и его охранники выбежали на порог гильдейского представительства. Оказались и сопровождали до самого борделя, хихикая и комментируя чем-то вроде:

— А куда это они так быстро-быстро бегут?

— Рувик умный! — держа в руках книгу с очень необычными закладками и напустив на себя горделивый вид, отвечал личный шут князя Хельги. — Так быстро можно бежать только в священное место…

— К красоте!

— Мапфик болван, даже до семи считать не научившийся. Гномы и хитрые и жадные. Они бегут в бордель. А красота… красоту не выдают. Но ничего, Люмик открыл нам путь.

— В бордель?

— Не, туда давно открыли… даже прокопали, чтоб смотреть бесплатно, — надулся от гордости шут, часто махая крыльями. — К красоте. Когда на бордель мало денег, бегут туда, где красота без денег. А мы смотрим. И высмотрим!

Все эти и им подобные фразы отложились в памяти Дарина, хотя до конца суть происходящего он всё равно понять не мог. Зато тот факт, что безумие боссов будет лишь расти, ему разъяснять не требовалось. Вкупе с тем, что смеяться над ними будут не только в этом домене, но и, вполне возможно, в других, если тот же князь Хельги не отдаст приказ своим держать язык за зубами.

Позор. Для клана Каменого Шлема это будет огромный позор, если имя одного из правящей семьи оного станут склонять на всех перекрёстках и во всех борделях.

Понимающая и в то же время пробирающая до самого и без того готового лопнуть естества улыбка управляющей борделем суккубы. И веер в руке, которым она обмахивалась, недвусмысленно намекая на не слишком приятный для неё запах, исходящий от гномов, не любящих часто мыться.

— Давно у нас не было таких… горячих клиентов. — очередная ухмылка. — О, я чувствую знакомые ароматы, не перебиваемые даже… естественным для сужской части вашего народа запахом. Позволю дать совет, что сперва следует оказаться рядом с девушкой, а потом уже принимать…

Звякнувший о стол туго набитый монетами кошель и пожелание срочного обслуживания, не обращая никакого внимания на цену и внешность работниц, не дали суккубе довести мысль до конца. Она, конечно, отдала распоряжения, но в спины устремившихся снимать действие афродизиак естественным манером гномов, неслись слова, ещё сильнее бьющие по гордости:

— Свободны только обычные номера. И последний день клиенты жаловались, что там… бесы завелись. Подсматривают. Исходя из этого печального состояния, я готова даже дать скидку или предложить немного подождать. Часика полтора…

Ждать? На такое Дарин пойти не мог, буквально приплясывая и подпрыгивая. В атмосфере борделя, в присутствии рядом демонессы, на которую хотелось наброситься и овладеть ей прямо тут, прямо на глазах у всех. Останавливало лишь понимание, что за такое его не просто убьют, а показательно принесут в жертву Архидемону на алтаре. Предварительно отрезав всё то, что сейчас стремилось вырваться из штанов.